В конце строки - страница 10

И снова я порадовалась про себя, что мамы с нами не было. Ей не нравилось скалолазание. Она много раз ходила вместе с нами в походы на скалы, но никогда не лазала сама. И, несмотря на это, если бы она была здесь, она бы заметила. Заметила, что я двигалась медленнее обычного, и спросила бы меня.

И я бы была вынуждена солгать: «Все в порядке. Ничего странного не чувствую. Все как всегда».

Мы уже решили сдаться и уйти, как Лео стал настаивать, что, как и мы, хочет залезть на такую же высокую стену.

После напряженных переговоров он попытал удачу на трассе с синими зацепами (немного сложнее, чем с белыми, но не настолько сложная, как с зелеными), которую отец посчитал для него подходящей.

А тем временем я, измотанная, села подождать рядом с Софией.

– Посмотри на него, он кажется таким маленьким на этой стене, – прошептала она.

– Совсем крошечным.

– Иногда я забываю, что у тебя есть младший брат. Хотела сказать, я помню, что Лео существует, но просто как данность. А потом я вижу этот маленький ремешок, эти ручки и начинаю осознавать, что он…

– Малыш.

– Совсем малыш. Ему ведь три?

Я кивнула:

– Ты же знаешь, почему он настолько младше. Он родился аккурат после того, как мне исполнилось шестнадцать.

Как только я это сказала, София толкнула меня локтем, пытаясь остановить, потому что знала, как я продолжу мысль.

– Они родили его, когда поняли, что их дочь с дефектом.

– Господи, Элена… – пробормотала она, но было видно, что ей это казалось забавным.

Когда я впервые выдала нечто подобное, София выпучила глаза так сильно, что я думала, они у нее выпадут. Она вскинула брови, не зная, как реагировать, поэтому просто велела мне заткнуться. А потом София рассмеялась, потому что таким человеком она была.

И хотя я, чтобы ее шокировать, шутила на эту тему каждый раз, когда представлялась возможность, на самом деле я в это не верила. Мама уже была беременна, когда у моей тети выявили болезнь Хантингтона[2] и когда после этого вся наша семья со стороны отца сдала анализы.

Я оказалась единственной, у кого обнаружили этот ген.

Счастье, что его не было ни у кого больше, и полный отстой, что именно я оказалась его носителем.

Я хотела было сказать что-то еще, но мой отец спустил Лео с трассы и они направлялись к нам, так что я сдержалась.

Мы договорились встретиться на выходе со скалодрома. Когда мы с Софией появились, отец с Лео уже ждали нас там. Мы обнялись.

– Приедешь в выходные на обед? София, ты тоже приглашена.

Я кивнула. София тоже.

– Спасибо за приглашение.

Я сделала отвлекающий маневр, чтобы попрощаться и уйти, но заметила, что мой отец колеблется. Мой брат отошел, потому что заметил что-то на одной из клумб, расположенных около входа.

– Может, в воскресенье мы еще сможем поговорить о твоих планах на этот год.

– Я уже знаю, чем буду заниматься. Я уже два месяца работаю в «Чайном дворце».

На его лице появилось выражение, которое возникало всякий раз, когда что-то было выше его понимания. У него было такое же лицо, когда он не понимал домашнее задание, с которым я просила его помочь, когда смотрел фильмы, сюжет которых не казался ему убедительным, или когда смотрел на трассы, с подъемом на которые он не мог разобраться.

Когда я пришла в себя, то заметила, что София со сдержанностью, достойной восхищения, оставила нас наедине.

– Возможно, мы сможем поговорить о том, что ты будешь делать после работы в «Чайном дворце». Не хочу тебя обидеть, дочка, но не думаю, что ты будешь продавать чай до самой старости.