– Но как же… – растерялся лейтенант. – Я же профессию сам выбирал.
– Мало ли кто чего по малолетству выбирает! – отмахнулся от ненужного оправдания генерал. – Ты ж не мог представить, что оклад твой сравнится с зарплатой уборщицы в здешнем коттедже. Дак та еще носом может покрутить, дескать, придираются хозяева, не соскочить ли к соседям. И, заметь, спится им спокойно. Ни тебе окровавленных трупов, ни сумасшедших гонок, ни бумажных завалов. Чего смотришь? Дело говорю! Здешние богатеи спят и видят, чтобы кто-нибудь их чудачества запечатлел. А также природные экзерсисы. И чем не работа? У каждого по две дюжины комнат. В каждую по пять-шесть картин – как раз в десять лет уложишься!
– Я… я подумаю, – Ярослав на всякий случай сдвинулся на край скамейки, тайком высматривая пути побега. Генерал ему попался со странностями. Видно, несладко пришлось на боевой-то службе. – А пока… пока вы мне расскажите о местных. Кто где живет. С кого начать лучше. И все такое прочее…
– А и расскажу, – собеседник придвинулся ближе. – Да не дергайся ты! Не съем, разве что понадкусываю маленько! Куда? Сидеть!
Ярослав уж и не рад был, что связался с залетным чином. А кто его знает, вдруг понадкусывает. Вон зубищи-то какие… Небось вставные, уж больно хороши для настоящих. Однако спасаться позорным бегством поостерегся. От такого убежишь, как же. Из-под земли достанет. Вызовет заморских своих бойцов, прочешут местность, отыщут как миленького. А уж потом… Последняя из возникших в воспаленном воображении композиций никакого отношения к пейзажной лирике не имела, а посему лейтенант помолился в нависшее над пригорком облако и отдался во власть ценного свидетеля.
– То-то же, – оценил маневр генерал, положил на плечо парня тяжеленую ручищу и взялся за выполнение недавнего обещания. – Начнем с северной окраины. Видишь зеленые крыши? Наш батюшка там обосновался. Все как у людей – теннисный корт, бассейн с подогревом, два фонтана, сауна, дом для гостей, фитнес-центр. Да, чего смотришь? Тренера выписывает на зимний сезон. Массажиста. Все местные туда бегают. Хоть и недешево берет, шельмец! А с батюшки взятки гладки: квартиранта получил, плюс забесплатно мышцу качает. Недаром прихожанки со всей округи видят нашего святошу в своих эротических снах.
Пукель почувствовал, как загорелись уши. А генерал, довольный произведенной реакцией, выдал на-гора очередной залп оглушительного хохота. Потом утерся рукавом спортивной куртки и продолжил:
– А березняк у батюшки великолепнейший. Две аллеи. Деревья могучие, в два обхвата. Скамейки старого образца. Намедни киношники просились на постой – фильм хотят в его аллеях снимать. Из восемнадцатого века, кажется. Декабристы-то в каком веке жили?
– Ну… – Ярослав ограничился глубокомысленным мычанием.
– Кажется, в восемнадцатом, – утвердился в выводе Леон Стефанович, – или девятнадцатом. В общем, очень давно. Вот про них и снимать собираются, прикинь? Колодечик им очень понравился, беседка и павильон на берегу. Все из ели, Шумский где-то в Карелии заказывал. Картинка – закачаешься! Ни в чем себе не отказывает, паразит!
– Приход, наверное, богатый, – несмело предположил Ярослав.
– Откуда? Это у католиков на подобные дела не скупятся. А ваши… разве что по великим праздникам, да и то сэкономить норовят. Чем-то слева святой отец промышляет. Но… – генерал осекся, поняв, что доверился не тому, и поспешил предупредить: – Я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал. Усек? Смотри у меня!
