В общем, держаться на плаву Агнешке удавалось года полтора. Но с прибытием в Престижное отряда законников, улаживать проблему стало более чем сложно. Руководитель «пограничного» отряда, майор запаса Бабулько уже не намекал, а прямым текстом угрожал нарушительнице местных устоев:
– Ежели что – не обижайтесь, Агния Васильевна, я вынужден буду сообщить властям.
Властям – скажет тоже – властям на Престижное разве что наплевать. А то и не заметить бы. Все давно схвачено, оплачено и забыто. Суетиться в таких местах – дело неблагодарное. У местных жителей руки длинные да и связи серьезные. Тут уж государственными масштабами попахивает. Словом, регионы отдыхают.
Неделей ранее…
Они и отдыхали. До последнего времени. И пропажу жителя поселка успешно проигнорировали. Подумаешь, исчез один бездельник! Да у нас таких…
Обитатели Престижного поначалу на причитания бабы Клавы внимания не обратили. Куда он денется! Но затем, когда волна впечатлений докатилась до города, взялись за дело с позиции личных интересов.
– Ее бы саму придушить, – предложил белолицый красавец Лев Львович, обладатель совершенно неподходящей к имени и отчеству фамилии Зайчик, ослепительно молодой и прекрасной супруги Казимиры, двух сыновей (от предыдущих браков) и весьма подходящего состояния в несколько миллионов небелорусских долларов.
Общее собрание домовладельцев проходило под вечер на пляже Льва Львовича. Из десяти ответственных домовладельцев (три дома не входили в расчет – в одном до последнего времени проживал пропавший Франц Собесский, два других пока не обрели владельцев) на оперативный сейшн явились восьмеро. Владельцы виллы «Славянка» находились в долгосрочной зарубежной командировке, а залетевшего в поселок несколько лет назад из соседней страны генерала-отставника Озкаускаса найти не удалось.
По периметру пляжа нарезала круги вездесущая баба Клава.
– Именно, что придушить… Это ж надо так все испортить!
Восемь пар глаз практически одновременно уткнулись в обтянутый спортивными штанами тугой Клавин зад.
– И ведь не факт, что этот бездельник через день-другой не вернется, – пробасила со своего шезлонга Барбара Ягеллоновна, в кулуарных диалогах аборигенов Баба-Яга, директриса престижной частной гимназии и по досадному недоразумению супруга скромного местечкового фермера Васи Сидорова.
– С этого станется, – поддержал ее Павел Петрович Ангел, ответственный социальный работник республиканского масштаба.
Остальные ограничились кивками и вздохами. Трикотажный тыл возмутительницы спокойствия был оставлен на некоторое время в покое. Счастливая его обладательница устроилась в ближайшем отдалении, настороженно внимая доносившимся с пляжа репликам.
Предложение священнослужителя Александра Шумского, последовавшее за рядом ничего не значащих глупостей, было встречено глубокомысленным молчанием. Хорошая мысль – что тут скажешь. Но столь категорическое вмешательство в жизнь поселка требовалось осмыслить. Лишь баба Клава мгновенно сориентировалась в обновляющемся на глазах жизненном пространстве, громко икнув и приблизившись к сильным мира сего на несколько метров:
– Конечно, лучше! Этого я на себя возьму – хоть какая копейка к пенсии будет. Не сумневайтесь.
Сомневающиеся ответили единым залпом возмущенных взглядов. Но баба Клава привыкла к борьбе. Дернула скукоженным плечиком, шмыгнула сморщенным носиком и стрельнула в обратном направлении скрюченным не первой свежести указательным пальцем:
