В кругу семьи. Смерть Иезавели (сборник) - страница 25
– Я понял. Да, мне кажется, внешний вид трупа не говорит о такой возможности. Когда я его увидел, мне это даже в голову не пришло, поэтому я не стал особо приглядываться. Для меня его смерть не была неожиданностью, я предполагал, что он умрет именно так. Если бы не пропажа адренола, я никогда бы не подумал о насильственной смерти. Но теперь нельзя исключить, что он умер от передозировки. – Взглянув на скорбное лицо Беллы, Филип саркастически добавил: – Надеюсь, вы избавите нас от более подробного обсуждения этой темы, во всяком случае сейчас.
Белла оценила его деликатность и благодарно улыбнулась дрожащими губами. Но Кокрилл проигнорировал это замечание.
– Вы можете сказать мне, доктор, как именно была введена смертельная доза?
– Пропажа шприца предполагает, что она была введена внутримышечно.
– У меня тоже есть кое-какие предположения, – едко заметил Кокрилл. – А не мог он принять эту дозу внутрь? Можно ли об этом судить по состоянию трупа?
– Нет, нельзя. Более того, вскрытие этого тоже не покажет. Естественно, если адренол был выпит, смерть наступила бы позже, и дед все еще сидел бы за столом… Но вы, кажется, хотели высказать свои предположения?
Кокрилл отреагировал на этот выпад слабой улыбкой.
– Вы, как я понял, не искали на теле следов от иглы?
– Говорю же вам, у меня и в мыслях не было, что он умер насильственной смертью. Но в любом случае, таких следов у него предостаточно: доктор Браун регулярно делал ему уколы.
Кокрилл перешел к другой теме.
– Предполагаю, о стрихнине речь не идет? Имеются ли какие-нибудь признаки его использования?
Филип стал нетерпеливо объяснять, постепенно повышая голос. Он чувствовал, что впадает в раздражение и теряет над собой контроль.
– Да, кое-какие имеются. Труп моего деда застыл бы в жуткой конвульсивной дуге, опираясь лишь на голову и пятки, глаза бы вылезли из орбит, лицо посинело, а пальцы рук и ног скрючились наподобие звериных когтей.
Он понимал, что несет чушь и что после смерти все эти жуткие симптомы исчезли бы, но нарочно сгущал краски, давая волю эмоциям. Это заменяло ругательства, и Филип, отводя душу, сыпал грубыми и безжалостными подробностями.
Выслушав его, Кокрилл спокойно произнес:
– Понимаю. Значит, вы считаете, что стрихнином его не травили?
– Именно. А как вы догадались?
Наживать себе врага в лице инспектора Кокрилла было крайне опасно и недальновидно. Коки был весьма сообразителен и умен и сразу догадался, что все они что-то скрывают и боятся – за себя или за одного из них. Эдвард вжался в кресло, беспомощно наблюдая за происходящим: и зачем только Филип так нервничает, раздражается и тем самым выдает себя. Однако Кокрилл лишь ограничился замечанием:
– Мы все должны понимать, что этот смертельный яд пока не обнаружен и представляет большую опасность.
И отвернулся от Филипа.
– Все вы рассказали мне, как провели вчерашний вечер, сообщив, что перед ужином ходили в павильон. Что там происходило? Пета, вы с леди Марч ходили первыми?
– Да, я отнесла туда поднос с ужином.
– Кто его готовил?
– Наша старая карга, – ответила Белла. – Мы зовем ее Черепахой. Эта женщина приходит сюда из деревни. А как ее зовут, я не помню.
– Хорошо, я расспрошу ее позже. А до этого, леди Марч, вы приближались к этому подносу или к какой-нибудь еде, предназначенной для сэра Ричарда?
– Нет. Если вы полагаете… Можете спросить на кухне, – раздраженно повысила голос Белла. – Я никогда не занимаюсь едой. Можете их спросить.