– Обязательно спрошу, – заверил ее Кокрилл.
Филип все больше распалялся.
– Какое право вы имеете нас допрашивать, инспектор? У вас нет таких полномочий. Никаких обвинений пока не было предъявлено…
– Но вы же сами меня позвали, – спокойно возразил Кокрилл. – Разве вы не хотите выяснить правду?
Все посмотрели на Стивена. Он, кажется, обещал, что Коки не будет поднимать лишнего шума. И вот что из этого вышло… Кокрилл тем временем занялся своей папиросой: подняв ногу, он старательно затушил ее о подметку. А затем невозмутимо продолжил:
– Итак, леди Марч, прислуга вручила вам поднос…
– Да, она вышла с ним на террасу, но я сразу же забрала его у Беллы и мы вместе пошли в павильон, – вступила в разговор Пета. И с торжеством добавила, что поднос был уставлен серебряными тарелками с крышками, фарфором и стаканами и если инспектор думает, что, держа такой поднос в одной руке, можно другой добавить в еду яд, то он очень сильно ошибается.
Но Кокрилла заинтересовала только одна деталь.
– Серебряные тарелки с крышками?
– Да, с крышками. Так что, дорогая Белла, мы вряд ли сумели бы подсыпать деду яд, даже если хотели бы.
Пета с состраданием смотрела на круглое лицо Беллы, дрожащее и залитое слезами, отчаянно пытаясь превратить кошмарный допрос в игру.
– А что вы делали, Пета, пока ваш дед ел свой ужин?
– Ну, я… А что я делала, Белла? Ты сидела на подоконнике, увещевая деда и призывая его вернуться в дом и не ночевать в одиночестве, а я… – В глазах Петы мелькнула настороженность, и Кокрилл заметил, что она тщательно подбирает слова. – Я позвонила в дом насчет его авторучки. Я уже говорила вам об этом, Коки.
– Да, а потом?
– Дело в том, что Черепаха не вытерла пыль с телефона, и я запачкала руки – ведь павильон целый год пустовал. Поэтому я пошла на кухню и вымыла руки, но лучше бы я этого не делала – полотенца там не оказалось, и мне пришлось их вытереть о свой купальный костюм, а он был все еще влажный и какой-то ворсистый. Потом я села рядом с Беллой на подоконник, но дед так на нас разозлился, что мы почли за лучшее ретироваться.
– Что же его так разозлило?
– Мы прервали процесс лишения нас наследства – меня по крайней мере. А еще Белла выступала с нескончаемым монологом, уговаривая деда ночевать в доме…
– С нескончаемым?
– А почему нет? Вы просто не знаете, как Белла умеет заводиться! – улыбнулась Пета, сочувственно посмотрев на Беллу.
– А когда вы мыли руки в кухне, леди Марч продолжала говорить с сэром Ричардом?
– Если вас интересует, сказала ли она ему: «Одну минуточку, Ричард, я только подсыплю тебе яд, чтобы ты не оставил Свонсуотер и все деньги Петы мне», – то нет, она такого не говорила. Белла просто все время бубнила про то, что ему нельзя ночевать одному, а я точно знаю, что есть только один способ заставить деда что-нибудь сделать – это пытаться его от этого отговорить.
Маленькие блестящие глазки Кокрилла смотрели на Пету, но не видели ее. Погрузившись в раздумья, он подошел к окну и встал там, отвернувшись от всех и сцепив руки за сутулой спиной. Его красивая голова в ореоле седых волос четко обрисовалась в лучах солнца. Наконец он повернулся в комнату, обитую серовато-голубым ситцем, с высоким неоклассическим камином и висевшим над ним портретом Серафиты в белом платье и розовых перчатках.
«Сейчас станет допрашивать меня!» – в ужасе подумал Эдвард.
Но Кокрилл атаковал Элен и снова почувствовал упорное сопротивление: все сидели напряженные и настороженные, ловя любые расхождения в показаниях, чтобы потом как-то их сгладить.
