“Здравствуй, море!” – мысленно ору во всю молодую глотку. А море молча искрится в ответ, как и триста миллионов лет назад, когда еще было моим ровесником – скромным Меотийским озером.
А вот и знакомые ажурные ворота, шоссе, одноколейка железной дороги и примитивная набережная, еще хуже, чем у харьковской Лопани, где загорал, готовясь к этой поездке. Да и море отсюда какое-то серенькое, как обе наши речушки. А пляж – вообще смехотура. Полоска грязного песка, шириной метров пять, сплошь усеянная загорающими, скрытыми от посторонних взоров бетонной стеной набережной.
Но море обиженно шумит, мерно накатываясь на берег, и я прощаю ему береговую неустроенность. Здесь делать нечего, и я двинулся вдоль набережной к каким-то синим будочкам, виднеющимся вдали.
Минут через пятнадцать вхожу на огороженную территорию чудесного пляжика с желтеньким песочком, кабинками для переодевания и грибками от солнца. Вот только от обилия отдыхающей публики некуда деться.
Приглядевшись, обнаружил, что преобладают женщины и дети разных возрастов. Отметив несколько ровесников, успокоился. Лишь у самой кромки прибоя нашел подходящее место, бросил чемоданчик и разделся.
Теперь только вперед! Разогнавшись, сходу ныряю в свободное от людей пространство и тут же упираюсь руками в дно. Вынырнув, встаю. Воды – чуть выше колен, но она соленая, морская! К тому же теплая, как парное молоко. Да тут можно плавать руками по дну, как в детской колдыбане, если бы не какие-никакие волны. Они подхватывают на мгновение и вновь опускают. Подхватывают и опускают. А стоит окунуть лицо в воду, волна накрывает с головой. Отметив, что в волнах легче плавать, двинулся к буйкам, ограждающим доступное простым смертным водное пространство. Лишь у буйков глубина оказалась чуть выше пояса. Немного поплавав вдоль буйков, выхожу на берег.
– Это что, все море такое мелкое? – разочарованно спросил у соседки с маленьким ребенком, загорающим под зонтиком.
– Ну, да. Азовское море вообще мелкое, а здесь детский пляж, – открыла она мне Америку.
– Детский?!
– Детский. До шестнадцати лет.
– Ну, слава богу, уложился! А вам тоже до? – рассмешил ее.
– Я с ним, – показала она на малыша, – С ним пускают. А тебе лучше к порту пойти. Там глубоко. А нам туда еще рановато, – улыбнулась она.
– Да там пляж какой-то убогий, и весь забит.
– Ну, да. Места лучше с утра занимать, а то эти отдыхающие, – обреченно махнула рукой, – А ты что, к кому-то приехал? Я смотрю, загар не наш.
– Приехал из Харькова.
– Смотри, сгоришь. Рубашку одень, – посоветовала соседка.
– Не сгорю, – самонадеянно возразил ей.
Но, искупнувшись еще разок, вдруг почувствовал признаки солнечных ожогов. Вот это да! Обсохнув, оделся и, попрощавшись с соседкой, отправляюсь на врачебный осмотр.
– Новенький? – спросила врач.
– Нет, Стаскевич, – пошутил я.
– А-а-а! Это ты родственник нашего Жоры?
– Не знаю я никакого вашего Жору.
– Ну, Георгия Васильича.
– Ему, да, – не стал пикироваться, решив, что “от перестановки мест…”
– И кем же ты ему приходишься?
– Внуком.
– Как это?! Его же Толик еще не женат.
– Ну, и что. Я незаконнорожденный.
– Как это?! Он же старше тебя всего лет на десять.
– На одиннадцать. И что тут такого?
– Путаешь ты что-то, хлопче! Раздевайся!
– Совсем?
– Не умничай! О! Уже сгорел! Щиплет?
– Да нет. Я уже пол-лета загорал.
– Да хоть всё! В общем, два дня без моря. Понял? Я проверю!
