В лабиринтах правосудия - страница 17

Тишина, пропитанная напряжением, затянулась. Я не выдержала и решила высказать все, что сейчас думала:

– Белинского нельзя подпускать к власти. Вспомните, что он сделал со страной, когда правил от имени его величества д’Эсте! Да, сначала все было хорошо. Он поднял страну на ноги, но потом снова погрузил ее на дно, – обвела я всех взглядом, убеждаясь, что меня слушали. – Что изменится, когда Александр извинится перед тем, кто еще не раз может подставить? Что касается новой королевы и правой руки короля, то не думаю, что Анна будет слушать вас. – Сказав это, я посмотрела на Александра. Он с нескрываемым интересом наблюдал за происходящим. Его, кажется, забавляло, что я вмешалась сейчас туда, куда меня не просили. – Она скорее станет марионеткой и начнет делать то, что попросит ее отец. Все мы понимаем, к чему это приведет.

Закончив свою речь, я не ждала, что кто-то сейчас перейдет на мою сторону и поддержит меня. Хотелось просто, чтобы хотя бы до короля дошло, что жениться на Анне – очень плохая идея. Это все ловушка и жалкая месть. Кто-то из членов мафии жаждал смерти короля и хотел всех бессмертных настроить против своего правителя. Интересно вот только, кто именно, ведь Лилианы Сойлер больше не было в живых. Как много вопросов расплодилось, а я всего лишь пару дней как нахожусь больше не с Лили, а с королем. Мир вампиров оказался еще сложнее, чем мир людей.

– А что изменится, если мы послушаем вас, сестрица короля? – последние два слова прозвучали от бессмертного так, словно он плюнул в меня змеиным ядом.

Когда наши с ним взгляды встретились, я на пару мгновений увидела в лабиринте черные гнилые розы и почувствовала жуткий холод. Душа вампира настолько глубоко была погружена в болото тьмы, что, казалось, ее не спасти.

Я собралась было ответить, но меня опередил король, попросив Ала увести меня из зала в спальню, и я почувствовала себя так, словно мне заклеили рот и затем выбросили в мусор. Когда охотник открыл дверь и отошел в сторону, пропуская меня вперед, я обернулась и гордо бросила в ответ:

– Изменится финал этого апокалипсиса.

Ал закрыл гигантскую дверь, и мы оказались наедине. Я тут же поспешила убраться от него подальше, но охотник резко меня остановил, схватив за руку. Не знаю, сколько прошло времени, но смотрели мы друг другу в глаза долго. Мое сердце успело наполниться несколькими новыми шипами, до того как Ал разорвал мучительно тянувшуюся между нами паузу:

– Прости.

Всего одно слово, а столько, казалось, раз ударили по тому месту, где раны не успели затянуться.

– Прости, – шепотом повторил Ал спустя пару секунд.

Одно слово, а столько боли оно вызвало внутри.

– Прости меня. Я знаю, что теперь не имею права называть тебя своей звездой, знаю, что не заслуживаю твоего доверия, но хочу, чтобы ты знала, что мне очень жаль. Я сожалею о том, что сделал.

Увидев, как одна из роз в лабиринте стала полностью белой, я тряхнула головой и прогнала эту картину.

– Прощения будешь просить не у меня, а у Анжи, – ответила я и выдернула руку.

В сердце кольнуло, и в виски ударила невыносимая боль, из-за которой я зажмурилась, после чего увидела, как по стенам лабиринта проползла вторая трещина, а бутон одной из алых роз покрылся белыми пятнами. Черт возьми, как же это больно – рушить лабиринт в одиночку! Если пару минут назад в зале я не могла понять, что происходило с душой Ала и лабиринтом, то сейчас до меня наконец-то дошло. Охотник начал бороться со своими демонами и осознал вину. Его душа стала менять цвет. Ал словно сам себя принялся вытаскивать из болота тьмы, когда понял, что натворил. Так, Каролина, спокойно. Дыши.