В лабиринтах Зазеркалья… - страница 21

В опущенных главах «Земли…» Короленко размышляет: «Социалистические идеи захватили еще только незначительное меньшинство рабочего класса, который сам составляет незначительное меньшинство народа. Ясно, что социалистического переворота Россия еще совершить не может. Всякая попытка меньшинства навязать силой свои понятия огромному большинству народа была бы смертным грехом против самого духа революции, который по самому существу своему необходимо предполагает свободу, а не насилие меньшинства над большинством»; «Часто нельзя стало отличить, где действует революционная программа, а где простой неприкрытый разбой»; «Большевизм упразднил само понятие общей свободы и правосудия. Он прямо объявил диктатуру одного класса, вернее даже не класса, а беднейшей его части, с её вожделениями в качестве программы».

Провозглашенная Лениным «диктатура» в понимании Короленко противостоит государственности, ибо «признает верховенство классового интереса над высшими началами справедливости, человечности и права» (очень близкое короленковскому толкование идеи государства как антидиктатуры, «организма духовной солидарности граждан между собою» пронизывает книгу русского философа И. А. Ильина «Путь духовного обновления», изданную в Белграде в 1937 г.). «С большевизмом, – констатирует Короленко, – наша революция сходит на мрачные бездорожья, с которых нет выхода…».

Письма Короленко к Луначарскому, изданные в Париже в 1922 г.

и впервые появившиеся в нашей печати в 1988-ом, до сих пор остаются документом чрезвычайной нравственной силы, хотя были не более, чем гласом вопиющего в пустыне. Ссылаясь на неподготовленность России к революции, на опыт американского и английского социализма, старый народник Короленко, чтобы убедить и усовестить большевиков (вот исторический парадокс!) вынужден апеллировать к марксизму, полагая, видимо, что для большевиков более сильного аргумента нет и, конечно, очень плохо представляя себе всё происшедшее с марксизмом в России: «Вы, Анатолий Васильевич, конечно, отлично еще помните то недавнее время, когда вы – марксисты – вели ожесточенную полемику с народниками. Вы доказывали, что России необходимо и благодетельно пройти через «стадию капитализма»… Почему же теперь иностранное слово «буржуа» – целое, огромное и сложное понятие – с вашей легкой руки превратилось в глазах нашего темного народа, до сих пор его не знавшего, в упрощенное представление о буржуе, исключительно тунеядце, грабителе, ничем не занятом, кроме стрижки купонов?»

Более того, Короленко обращает внимание своего безмолвствующего адресата не только на благодетельность «капиталистического класса», «совершенно согласно с учением Маркса», в деле «организации производства», особенно необходимом для таких «отсталых в промышленном отношении стран», как Россия, но и в обеспечении демократического переустройства общества – «свободы мысли, собраний, слова и печати»: «Только мы, никогда не знавшие этих свобод и не научившиеся пользоваться ими совместно с народом, объявляем их «буржуазным предрассудком», лишь тормозящим дело справедливости». Не случайно «европейский пролетариат за вами не пошел», —

подчеркивает Короленко. «Вы говорите о коммунизме… Коммунизм есть еще нечто неоформленное и неопределенное и вы до сих пор не выяснили, что вы под ним разумеете»; «…вы привыкли звать всегда к самым крайним мерам, к последнему выводу в схеме, к конечному результату… создав почти ничего, вы разрушили очень многое…». «Что из этого может выйти? – восклицает Короленко. – Не хотел бы быть пророком, но сердце у меня сжимается предчувствием, что мы только еще у порога таких бедствий, перед которыми померкнет всё то, что мы испытываем теперь».