В лабиринтах Зазеркалья… - страница 20

Можно представить себе, какую ярость вызывали у Ленина «Несвоевременные мысли» Горького и письма Короленко Луначарскому. Но публично высказаться ни о Горьком, ни в адрес Короленко слишком резко Ленин себе не позволил. Ряд исследователей полагает, что он косвенно ответил Короленко, опубликовав в январе 1923 г. заметки по поводу «Записок о русской революции» Н. Суханова. Заметки о Суханове, продиктованные в январе 1923 г., по существу, представляют последний всплеск полемики Ленина с социал-демократией и свидетельствуют, что он не только не изменил своей позиции, но дополнил её некоторыми новыми, весьма существенными, оттенками. Теперь акцент делается не на творческом обновлении марксизма и всякого рода теоретических посылках, а на социально-исторических обстоятельствах: народ решился на революцию «под влиянием безвыходности своего положения», «сложившегося в первую империалистическую войну».

С другой стороны, ссылаясь на излюбленное изречение Наполеона, Ленин фактически признаёт, что большевики «ввязались» в революцию, очень плохо представляя себе дальнейшее. Наконец, в оправдание особенностей русского пути пролетарской революции у Ленина впервые начинает звучать «евразийская» нота: Россия «стоит на границе стран цивилизованных и стран Востока», где революции явят еще большее своеобразие.

Настоящий русский интеллигент с дореволюционным «стажем», современник Л. Толстого и Чехова, олицетворяющий великие гуманистические принципы русской литературы, когда еще думали о «слезинке ребенка», Короленко был абсолютно чужд идеям великодержавности, партийной борьбе и всяческой политической суете. Тем не менее он всякий раз вмешивался в «грязную» политику, как только речь заходила об угрозе человеческому достоинству, пренебрежении к законности и правам личности. Он протестовал против произвола власти еще при Александре III, против смертных казней при Столыпине, против шовинизма и антисемитизма правительственного курса Николая II (обвинения удмуртских крестьян в ритуальных убийствах, «дело Бейлиса» и пр.). К проблемам социализма у Короленко был сугубо культурный, этический подход – он считал, что Россия нравственно не готова к революции: ни народ, ни, тем более, большевики.

Первая мировая война, «ужасная свалка», была для Короленко «общим и длительным преступлением народов», в том числе и русского, который вообще находился «в таком состоянии нравственной культуры», что не имел никакого права «учить социализму» другие народы. Еще ниже, с точки зрения Короленко, была нравственная культура большевиков. Уже в первые месяцы после Октября он выступил с резкой статьей «Торжество победителей», где, обращаясь к большевикам, утверждал: русская независимая литература, «без различия партий, оттенков и направления, – не с вами, а против вас», ибо новая власть подавляет «свободу русской мысли, русского слова и русской воли».

Прожив после революции, как и А. Блок, всего несколько лет (он умер в декабре 1921 г.), Короленко, однако, в отличие от Блока, только тем, казалось, и занимался в Полтаве, что отбивал людей от расправ ЧК. Он размышлял о революции в книге очерков «Земли!.. Земли!», которую не мог издать в России и решил печатать за границей (в московском «Голосе минувшего» она была напечатана в 1922 г., но как раз без четырех последних глав, быть может, самых важных для автора), и тщетно взывал к совести победителей в письмах – то Х. Г. Раковскому, тогда председателю Совнаркома Украины, то А. В. Луначарскому, специально приезжавшему в Полтаву в 1919 г. по поручению Ленина, чтобы провести с Короленко «воспитательную работу».