Пытаюсь гордо отказаться, но тут дядя Сережа открывает холодильник…
И в следующее мгновение уже осознаю себя, жадно пожирающей бутерброды с нереально вкусной ветчиной, украшенные салатиком и огурчиком.
Дядя Сережа за мной с умилением наблюдает, прямо так по-отечески.
Толкает бутылку с колой.
Киваю с благодарностью. Боже, я голодная была, оказывается.
Надо же, а думала, в горло ничего не полезет после увиденного… Прав, наверно, отец, нервы у меня железобетонные…
— Ну вот и умница, — говорит дядя Сережа, — а на отца не злись… Он на измене все время. С тех пор, как ты объявилась… И, главное, не вовремя так!
— Да что происходит-то? — с набитым ртом начинаю спрашивать я, — почему я домой не могу? Вы же всех убили?
— Если бы всех… — вздыхает дядя Сережа, затем смотрит на дверь, за которой скрылся отец, — не беси его. Целее будешь.
— Да лучше бы я вообще про него не знала! — вырывается у меня в сердцах.
— Это бы тебе никак не помогло, девочка, — вздыхает он, — главное, что о тебе плохие дядьки знают…
— И что делать-то?
— Слушаться папку.
8. Глава 7
— Да, я понял тебя… — возвращается из соседней комнаты отец, смотрит на меня внимательно так, словно прикидывает по весу, сколько во мне кило. Надеюсь, не разделывать планирует… — да, тогда к Сим-Симу… Тем более, что он мне должен…
Дядя Сережа, услышав это, только кивает задумчиво.
А я теряюсь в догадках: что еще за Сим-Сим такой? Из пещеры Алладина, что ли? Там была такая гора, под завязку золотишком набитая… Странные аналогии, конечно.
— Да, ну удачи тебе, Волк… — говорит отец, явно завершая разговор, — даст бог, увидимся еще…
Он отключает трубку, шлепает ей по ладони, продолжая по-прежнему задумчиво на меня смотреть.
— Что? — не выдерживаю я, — что-то случилось?
— Да нет… Серый, на выход, — кивает отец помощнику, и первым идет в соседнюю комнату опять.
Меня никто не приглашает, естественно.
Ну и ладно.
Сижу, пью колу, делая вид, что очень сильно занята бутербродом.
И, как только двери закрываются, срываюсь с места, чтоб подслушать.
Слышно не особо хорошо, к сожалению, тут отличная звукоизоляция, похоже, но радует, что далеко не ушли, все же, кое-что удается распознать.
— Сим-Сим? — это дядя Сережа.
— Да, самый лучший вариант… — это отец.
— Ну… Не знаю… Сим-Сим давно не при делах…
— Оно и хорошо. Белый и пушистый, прямо плюшевая игрушка… Крокодил… Со мной не свяжут. А если свяжут, то… — тут что-то на неразборчивом и очень матерном.
— А Волк что?
— Тоже белый и пушистый, мать его… Приехал, отмылся, теперь с Сим-Симом дела… — опять неразбочиво и матерно.
— Это неплохо, Сурен… Хорошая связь. Волк — серьезный мужик…
— Да. И не при делах, главное.
— А я говорил тебе, Сурен, давно пора и нам… — черт, опять неразборчиво!
Прижимаюсь плотнее ухом к двери, контролируя себя, чтоб не навалиться и не открыть ее случайно, а то совсем кринж будет!
— И девочка… — а-а-а, про меня! И снова не слышно! Да что ж такое? — Это знак тебе, Сурен!
— Отъебись, Жириновский второй, блять.
— А когда не сбывалось то, чего я говорил?
— Все, Серый. — Голос у отца внезапно становится усталым таким, тяжелым, — хватит. Думаешь, я сам не понимаю? Девочку… Ее надо сберечь. Если бы мог, с собой бы…
— Нет, Сурен, нельзя.
— Сам знаю… Сим-Сим спрячет.
— Жаль, что я не могу присмотреть…
— Нет, Серый. Ты — как решили. Еще и тебя я не хочу потерять. У меня и без того никого…
— Да понятно… Как девочку-то уговаривать будем?
