Сказав это, Баллард протянул Пьеру зачехлённый бинокль, напомнив мужчине про необходимость избегать попадания прямых лучей солнца в окуляры.
– Затем, когда увидишь, что дело сделано, сообщи мне по этой рации. – теперь профессор протянул Пьеру небольшую рацию и показал, как следовало пользоваться прибором – Я освобожу кобылу, и на ней прибуду к вам. Я не знаю, как могут повести себя муравьи, когда жеребята, с наполненными золотом мешками будут уходить, у Рюзи, по крайней мере, с этим не было никаких проблем. В случае чего, ты заскочишь вторым на кобылу, она запросто увезёт нас двоих. Думаю, что и жеребцы поспеют за нами.
Пьер не знал, что и сказать. План казался простым в своей чёткости, требовалось только его исполнить согласно инструкциям.
– Слушай, Баллард, – проговорил вдруг Пьер – на всякий случай возьми свой пистолет. Вдруг что пойдёт не так, ты умеешь пользоваться им лучше, чем я!
Пьер уже хотел начать отстёгивать кобуру, но профессор его остановил.
– Не беспокойся об этом. Давай надеяться, что нам не понадобится оружие. – Пьер ещё хотел что-то возразить, но Баллард не позволил ему сделать этого – Повторяю, оставим крайние меры, на самый крайний случай!
Итак, в сопровождении трёх жеребят, которым не терпелось пуститься в безудержный галоп, Пьер направился к куче валунов, к наблюдательному посту недалеко от муравьиного холма. На душе у него царила смесь самых разных чувств и доведись ему описывать эту эмоциональную палитру, вряд ли он смог бы быть лаконичным.
Тем не менее, даже в этот момент внезапного эмоционального подъёма, Пьер не смог себя обмануть и солгать, сказав, что среди всевозможных эмоций, заставлявших его с нетерпением ждать свершения затянувшейся истории, было такое чувство, от которого в ногах ощущалась неудобная мягкость и дыхание порой замирало. Пьер, помимо прочего, испытывал непонятные тревогу и страх.
Проходя мимо очередной гряды валунов, на высоком обломке скалы, некогда возвышавшейся над местным, убогим пейзажем, Пьер увидел человека, и всего секундного созерцания ему оказалось достаточно, чтобы узнать в нём Арнава.
Индус стоял в мокрой одежде, как если бы прямо здесь и сейчас он вылез из воды, на его груди по-прежнему была страшная рана.
В отличие от предыдущей встречи на катере, на лице убиенного человека больше не было той воодушевлённой улыбки, напротив, он глядел на Пьера тяжёлым, утратившим признаки надежды, взглядом.
Пьер остановился и посмотрел на Арнава. Ему пришлось поднести руку ко лбу, чтобы защититься от яркого солнца. В первый же момент, когда мужчина только заметил Арнава на скале, он ещё успел подумать о том, что наблюдаемое им явление, на проверку, могло оказаться миражом, зрительным феноменом о котором он когда-то слышал. Однако, теперь, по прошествии нескольких долгих секунд, образ убиенного индуса не исчезал. Арнав ничего не говорил, но своим видом он взаимодействовал с Пьером. Взгляд индуса был направлен прямиком в глаза Пьеру и мужчине, в какой-то момент могло показаться, что Арнав едва заметно покачивает головой, как если бы он пытался дать какой-то совет.
Пьер также заметил, что по поверхности раскалённого на солнце камня, на котором стоял Арнав, теперь стекали водные потёки. Индус продолжал стоять на своём неудобном выступе ещё несколько секунд, после чего попросту растворился в пространстве, не оставляя после себя ни следа, за исключением остатков быстро испарявшейся воды с каменной поверхности.
