В логове коронавируса - страница 8

Сергея больше всего занимало состояние собственного средства передвижения, и он вернулся в кабину. Мотор завёлся, получилось отъехать на несколько метров назад. То, что машина способна ехать, воодушевило, и Сергей двинулся к «Москвичам», разбираться в оценке последствий происшествия и, главное, в следующих действиях.

Люди, сидевшие в автомобилях, успели очухаться, вылезли из кабин, обсудили ситуацию и решили всю вину за аварию, а следовательно и весь предстоящий ремонт возложить на водителя «Жигулей». Такая точка зрения соучастников происшествия наглостью своих претензий разозлила Лагунова, и он решил оценить состояние всех авто. У седана был изрядно разворочен задок, «каблук» утратил способность двигаться: радиатор разбит, жидкость вытекла на дорогу, растопив снег между колёсами, пытаться запустить двигатель грузовичка даже не стоило, чтобы не навредить автомобилю ещё больше. Этой парочке явно не хватило благоразумия, ехали они быстрее, чем он, оттого и такие последствия. У оранжевого задок был примят лишь слегка, Сергей выправил бы его, не прибегая к услугам автослесаря. Его собственный жигуль, хоть и со слегка сдвинутым на лобовое стекло капотом, находился в полной готовности к ещё предстоявшим трудностям этого злосчастного пути.

По встречной полосе подъехал «Кировец» районных дорожников убиравший снег с проезжей части дороги. Трактор остановился, тракторист пошёл разговаривать с водителями стоящих напротив машин.

Было очевидно, что претензии семьи, а в «Москвичах» оказались два родных брата с матерью и тёткой, были, мягко говоря, несправедливы. Сергей готов был отвечать только за помятый задок «каблука». Впрочем, на самом деле людьми они оказались нормальными, быстро осознали несостоятельность, даже непорядочность своих претензий, выставленных в запарке аварии, и вскоре все страдальцы перешли в следующую стадию своих неожиданно случившихся отношений. Семейство ехало в Краснохолм, и пути им оставалось уже немного. Решили пробираться все вместе, колонной: седан берёт на буксир второго «Москвича», Сергей едет замыкающим, поскольку у «Жигулей» самые яркие аварийные огни. Бурю договорились переждать в Краснохолме, в доме матери братьев. Сами они жили в Оренбурге.

В трактор, стоявший напротив, на довольно высокой скорости врезались «Жигули». Число машин, скопившихся на небольшом участке дороги, к тому же при плохой видимости, начало не на шутку нервировать. Сюжет дорожной заварушки уже существенно отклонился от сюжета пушкинской повести и грозил серьёзными неприятностями всем ее сопричастникам. Решено было как можно скорее покинуть проклятую прогалину, и мужчины дружно принялись за работу.

Зацепив «каблук» тросом, Сергей вытащил его из сугроба. Вторую машину нужно было откапывать. По счастью, братья оказались запасливыми, их снеговой лопатой по очереди начали вызволять машину из белого плена. И они, и люди на противоположной стороне дороги постоянно ходили между машинами, то и дело выходя на середину проезжей части. Между собой не общались – и у тех, и у других забот было по горло. Каким чудом никто из участников нескольких аварий, случившихся на коротком участке дороги, не угодил под внезапно, на высокой скорости пролетевший посередине дороги «КАМАЗ», понять невозможно. Как говорится, Бог упас.

Вытянув из сугроба седан, сцепив «Москвичи» тросом, продолжили путь, и до Краснохолма добрались без приключений. Когда свернули с дороги, облегчённо вздохнулось: дома и стены помогают. Верхний снег слегка поутих, но позёмка мела так неистово, что легче не становилось. Было заметно, что улицы в селе расчищали от снега, но, всё равно, вскоре их малая колонна упёрлась в сугроб. Сбоку дороги стояли два амбара, и щель между ними работала как аэродинамическая труба, усиливая и без того мощные порывы ветра. Взяв лопату, Сергей начал быстро откидывать снег, пытаясь освободить проезд. Но его энергичные усилия ни к чему не привели: ветер восстанавливал сугроб ровно с той же скоростью, с которой копатель его разбрасывал. Сергей, наконец-то вспомнив «Капитанскую дочку», мысленно усмехнулся: Пушкин был прав, описывая быстро растущий сугроб у кибитки, а ведь читал он его когда-то с недоверием, воспринял как поэтическое преувеличение…