– Слышал? У нас тут тоже начинается.
– А кто у них за главного? Веселов?
– Разумеется, – ответил Борька, перебирая карандаши в стаканчике. – Сейчас их депутация была у Ляшко. Требуют собрания. Он им сказал, что на собрание не пойдет и пусть решают без него. Ты в их команде участвуешь?
– С какой стати? – изумился Олег.
– Я так и подумал, что они врут.
– А что? Говорили?
– Разумеется. Пойдешь на собрание?
– Надо идти. Не одни же идиоты соберутся.
– Скажи мне, ты Веселова нашим начальником представляешь?
– В страшном сне.
– Тогда я пошел.
Собрание началось в конце следующего дня. Нежданно-негаданно появился чиновник из министерства, – всем улыбался и кивал головой, приветливо поблескивая лысиной.
Веселов был серьезен и деловит. Заявил, что собрались сегодня по инициативе коллектива, дабы разобраться в ситуации, и проговорил часа полтора. Показывал любопытствующим собственноручно составленное штатное расписание, уверял, что зарплату можно поднять раза в два и осторожно намекал на участие в зарубежных проектах. Ему долго аплодировали человек двадцать.
На сцену поднялся Борька. Чиновник из министерства попытался его остановить:
– Простите, но у нас тут список выступающих.
– Я как раз там и записан, – ответил Борька. – Вы посмотрите получше. Итак, господа и товарищи! О чем сегодня идет речь? А речь идет о том, что сейчас у нашего коллектива есть отличный шанс воздержаться от участия в общероссийской смуте. Я боюсь, что многие из вас, выразив желание стать коммерсантами, не совсем осознают, что рискуют оказаться не просто в чужой шкуре. Они рискуют оказаться в шкуре неубитого медведя. Особо зарвавшихся на этом поприще следует призвать одуматься и поумнеть.
Дамы из бухгалтерии почему-то приняли это на свой счет и зашумели.
– Бухгалтерия – это нет! – провозгласил Борька, без тени смущения. – Бухгалтерия – это святое! Нужная часть любого организма. Вот так! Но посмотрим, что получается. Все, у кого есть изобретения, и кто тащит темы, желают работать с Морозовским институтом и остаться с государством. Все, у кого ни изобретений, ни тем нет, желают на вольные хлеба.
– Это не аргумент! – выкрикнул Веселов.
– А я сейчас покажу вам, господа и товарищи, что как раз в этом-то и аргумент, – говорил Борька. – Мы, здесь присутствующие, знаем, за некоторым исключением, что такое теория устойчивости, и знаем, как система из устойчивости выходит. Все это мы в стране в последние годы видим. Находятся центры нестабильности, канализируется недовольство, потом вбрасывается информация, вроде нового штатного расписания. Все у нас то же самое, только в меньших масштабах. А если в системе показатели устойчивости начинают меняться, то она в конце концов диссипатирует. А предыдущий оратор был оптимистичен, как автомобиль без тормозов. И совершенно напрасно.
Дама из бухгалтерии подняла руку:
– У меня вопрос, который еще не задействован в ваших ответах. Мы – коллектив женский, мы понимаем, что без мужских рук не обойтись. Но почему бы институту не зарабатывать деньги на платных консультациях?
– … Только на консультациях таким же женским коллективам, – ответил Борька. – Так что? Будем голосовать? Кто – за? Кто – против? Кому – наплевать?
Борька вошел в лабораторию, огляделся, нет ли посторонних, и почти выкрикнул:
– Сам, понимаешь, удивлен до невозможности! Ты знаешь, всегда был не прочь поучаствовать в разных беспорядках. Зачинщиком, случалось, выступать. А тут – раз, и подавил. Не знаю, как получилось!
