– А все революции и контрреволюции по одному принципу происходят, – говорил Саша. – Одни пообещают, другие поверят. Хотя, знаете, мир не такой уж совершенный, чтобы не попытаться сделать его лучше.
Олег не ответил. Про себя подумал: одни хотят исправить, другие – править.
– Как считаете, на эти этажи когда огонь подойдет? – спросил Саша.
– Еще раньше все дымом заволочет.
Саша вырвал из записной книжки листок бумаги. Что-то написал. Сложил листок надвое, сунул в карман куртки и спросил:
– Хотите что-нибудь написать?
– Не-а, – ответил Олег и подумал об Ане.
Ветер переменился. В разбитое окно понесло крупный пепел. Влетел, ударился об острие разбитого стекла клочок обгорелой бумаги.
– Хотите печенья? – Саша полез в карман, вытащил полиэтиленовый пакетик. – У, все раскрошилось. Подставляйте ладонь, насыплю.
Олег поднес ко рту пригоршню печенья, почувствовал на сухих губах мелкие крошки.
Из коридора донесся голос:
– Эй, есть кто живой?
Они насторожились. Помолчали несколько мгновений. Саша выкрикнул:
– Ну, есть! Что надо?
В дверном проеме появился человек в плаще военного покроя и сапогах, спросил:
– Вас здесь двое, что ли? Не стали со всеми выходить? Смотрите, чтобы вас здесь огнем не отрезало. Они со всех сторон здание подожгли. Так что надо выбираться.
– А куда? – спросил Саша.
– В двадцать три пятьдесят попытаемся прорваться с нижнего этажа. Надо стараться уйти к пресненским переулкам, – спокойно говорил вошедший. – Если в камуфляже – всё снять. Выдавать себя за зевак. Вы сами откуда?
– Москвичи, – ответил Олег.
– Тогда у вас шанс есть. А если кого из других местностей встретите, скажите, чтобы тоже себя за москвичей выдавали. В сторону стадиона не суйтесь. Там у них каратели. Как только мы с верхних этажей огонь откроем, выбирайтесь из здания и ползком, перебежками – к переулкам.
– А вы? – спросил Олег.
– Мы? – человек помедлил с ответом. – У меня группа из офицеров.
Человек ушел, не попрощавшись.
– Ну, и чего делать? – Олег спросил будто себя самого.
– Делать нечего. Придется попробовать, – отозвался Саша.
Прошли на ощупь по коридору, начали спускаться вниз по заваленной обломками, разбитой лестнице. В окно увидели сильное пламя в правом крыле здания.
– И там уже горит, – шепнул Саша. – Мы же где-то в тех комнатах сидели.
Совсем недалеко в темноте раздался хруст шагов по бетонной крошке. Не стали окликать проходивших. Дождались, пока шаги стихнут и прошли по коридору в дальнюю часть левого крыла.
Из окна осторожно оглядели подступы к зданию. На другой стороне улицы стояли бэтээры. Ближе к Рочдельской виднелись под уличным фонарем военные машины. С нижних этажей слышались громкие голоса. Кто-то кричал.
– Хрена куда выберешься, – проговорил Саша.
Олег смотрел в сторону детского парка. За ним, у домов горели фонари. Левее, за сквериком и спортивной площадкой темень была сплошной.
Стрельба поднялась за полчаса до полуночи. По зданию палили сразу с нескольких сторон. Олег тронул Сашу за плечо:
– Пошли! Быстрее!
На лестничной клетке второго этажа в окне торчали осколки стекла. Прошли по коридору. В одной из комнат стекол в окне не было.
– Прыгать надо! – шепнул Олег.
– Ноги переломаем, – отозвался Саша.
– Как хочешь!
Олег ступил на подоконник, взглянул вниз и прыгнул на отмостку у стены. Какие-то мгновения потерялись в жуткой боли, зазвеневшей в ушах. И возникла мысль: «Только подальше от дома».
