Патрульный невнятно огрызнулся и вышел, вместе с напарником, за дверь. Дежурный вынул какие-то бланки, и, что-то в них записывая, не отрывая головы вдруг спросил:
– Фамилия?
– Моя? – Растерявшись переспросил я.
– Ну мля не моя же, – вздохнул дежурный и надолго склонился над бумагами.
Подняв, наконец, голову, он спросил:
– Фамилия, Имя, Отчество. Год рождения. Адрес. Место жительства. Цеховая принадлежность. Отвечать быстро, не думая!
– Сапожников Виктор Васильевич, – сказал я первое, что пришло на ум.
– Ты, мля, зачем на патрульного бросился?
– Да испугался я. Он меня со спины поднимал, я же не знал что он из милиции, в отключке был. Прихожу в себя, а меня кто-то тащит.
Фердинандыч одобрительно кивал, и в этих кивках мне чудилось призрачная надежда на что-то хорошее.
– Башку они, – дежурный кивнул на дверь, за которую вышли патрульные, – тебе пробили?
– Нет.
–А кто?
– Не знаю.
– Ладно. При каких обстоятельствах?
И я начал свой горестный рассказ:
– Отдыхал я на пляже. Немного выпил…
Дежурный занес ручку над листком, но задумался и ничего не записал.
– Значит, говоришь, парни молодые, – уточнил он, – на желтой легковушке?
– На красной, – поправил я.
– Описать их сможешь?
– Ну так, в общих чертах: модные такие мальчики, чистенькие, нарядные. Волосы у одного крашенные, по моде, пегие такие. Бусики…
–Бусики?
–Деревянные, в охват шеи, как четки.
Что-то мелькнуло во взгляде дежурного, тревожное что-то, нехорошее.
– А может ты, мля, все это выдумал, Сапожников? Может закусился ты с какой-нибудь урлой, такой же, как и ты, мутной? А теперь чешешь мне, что ребята из приличных семей, и вдруг взяли да по жбану тебе ни с того ни с сего надавали?
– С чего вы взяли, что они из приличных семей? – Спросил я, не подумав.
– Что? Что ты сказал?
– Я ничего не говорил, – до меня стало доходить, что дежурный догадался, о ком идет речь.
– Ты ничего не говорил?
– Нет.
– Ты точно ничего не говорил?
– Я точно ничего не говорил!
– Ну, про желтую машину-то все-таки сказал, – примирительно намекнул дежурный.
– Да, про желтую машину я сказал.
– Она точно желтая была? Может ты путаешь, мля, может обманываешь меня, Сапожников?
– С чего мне вас обманывать. Я ж вам говорю, они приехали, с музыкой, я подошел…
Дежурный одобрительно кивал головой и что-то записывал:
– На синей говоришь, машине?
–На красной. То есть, желтой.
– Смотри мне, – строго поглядел дежурный. – Не путай! А вдруг ты наговариваешь?
– Вы чего от меня хотите-то? – Взмолился я. – Да мне вообще побоку, не хотите, не оформляйте. Ну, подрался я с ними. Дело-то молодое. До свадьбы заживет. Отпустите вы меня. Заявления мне не надо.
– Иди, – буднично согласился Фердинандыч.
– Что, можно идти? – переспросил я, не веря ушам.
– Да иди, иди. Расселся тут, со сказками своими. Службу нести мешаешь. – Дежурный уже сминал листок с показаниями, и шарил ногой под столом, пытаясь выудить урну.
Уже в дверях дежурный окрикнул:
– Эй! Сюда иди.
Я, с колотящимся сердцем, подошел к столу:
– Вещи забери.
Я протянул руку, чтобы забрать бумажник и внезапно, из разжатой ладони на стол выкатилась крупная деревянная бусина. Видимо, находясь все это время в нервном напряжении, я сжимал ее, сорванную с шеи одного из мальчиков-колокольчиков, и инстинктивно хранимую, как боевую добычу.
– Это что? – Спросил Фердинандыч с нехорошим хрипом.
– Да так…
А дежурныйуже орал, вызывая патрульных:
– В изолятор его!
