Тело покрылось десятком поцелуев с сотнями дырок-точек, образовывая подобие губ вздутыми колбасками.
– Сочувствую, – вздохнул Валерион, – но ничем помочь не могу, за четыре цикла пройдет. Ты больше это слово не кричи, слишком резонансное.
– Это как?
– Есть слова под запретом, хоть и не матерные, но приносят больше беды, чем брань. Частота в ультразвуковом диапазоне резонирует с жидкостью, и она вскипает. Я, произнеся слово «е…ь», вреда не принес, только морально пал. В твоем случае переделанное слово с твоим тембром голоса дезориентировало врага, ты бы видел, как они метались, врезаясь в скалы, друг в друга, часть ушла в пропасть, они словно ослепли.
– Вероятно, лопнули глаза, – предположил я.
– Точно, ближайшие к тебе лангусты тоже взорвались.
– Валерка, ты собери их, может, на базаре продашь по дешевке, мы столько не съедим.
– Хорошо, ты отдыхай, набирайся сил, хондровники за циклы будут оплывать нас. А лангусты сами в пещеру спрятались, пока не проголодаются, не вылезут. – Остановился, призадумался. – Валерка, хм, звучит как-то странно, по-дружески. Можно и так.
Фермер растворился за вуалью дверей. Я немного покачался на каменном ложе, опухшее тело отдавало болью, никак не найдя удобную позу, решил уплыть к себе в пещеру, понежиться на теплых камнях, насытиться кислородом. Пока Валерка собирал потрошёных, я промелькнул в пещеру, отловил самых крупных.
– Спишем на набег, – хихикнул про себя.
Ушел в глубины. Пока лечился, преобразил пещеру, убрал острые камни, вымыл пол, удалил часть сталактитов, на стенах нарисовал «картины», натягал водорослей. Они высохли, и их аромат заполнил пещеру, мягкая подстилка приятно обнимала мое тело. Снова погружался в грезы фантазий, но с одной отличительной чертой – это было в сознании!
Мечты, которым было суждено сбыться, только я об этом пока не знал.
. . .
Однажды, возвращаясь с рынка, старик поделился новостью.
– У меня достаточно средств на плот и выкуп места в пузыре города, – как-то без восторга, но с горящими глазами азарта выпалил фермер.
– Так это здорово! Плывем, посмотрим местечко твоей мечты, – радостно воскликнул я.
– Нет, пока нет, – грустно осадил Валерион. – Понимаешь, мне выдели место на одного афалия, но без тебя не хочу уплывать отсюда. Я буду блаженствовать, ходить босиком по островку… нет. Без тебя я никуда переселяться не буду. Ты для меня как воспитанник, привык я к тебе.
– Я буду навещать тебя и пройдусь по твоему острову.
– Тебя не пустят в Пузырь, – опустив голову, произнес старик.
– Потому что я уродец, – улыбнулся я в ответ. – Мне не привыкать. Ты будешь числиться фермером, а я останусь у тебя работником, арбалет у меня не отнимут, с ним выживу легко, не такое переживал, а если что, буду кричать «гибук».
– Это невозможно, жить там, работать здесь, думаешь, я просто так построил здесь домик. В Пузыре все работают на поддержание его в жизнеспособном состоянии. Ведь Твердь всегда медленно поворачивается под небосводом, и Городу в последние годы приходится постоянно сдвигать воздушный пузырь, чтоб не отстать от горы с пищевой базой. Вулкан и так убежал достаточно далеко, и если Городу не поспешить за ним, то наступит голод, точнее, придется перейти на исключительно рыбные блюда.
– Вот гибук мне в зад, а я как-то и не думал, ведь за годы Город может оказаться на другой стороне Ядра, и доставка всех продуктов будет занимать ужас, сколько времени.
