В деревне Вере нравилось абсолютно всё, как раз своей непохожестью на прежнюю городскую жизнь. Их разделили на две бригады: девчачья бригада копала картошку, вернее, выбирала из борозды, следуя за трактором, как весенние грачи. Под вечер разламывалась спина, болели рученьки-ноженьки, как ни от одной тренировки, но было "и больно, и смешно".
Поселили их в странном одноэтажном здании, обнесённом заборчиком и с роскошным палисадником. Осенние цветы разноцветным фонтаном устремились к синему небу и всё ещё жаркому солнцу, и щедрыми копнами свешивались через невысокую ограду. Внутри всё было оборудовано проще некуда: комната номер один для девочек. Большие, от стены до стены полати для сна – милости просим. Комната номер два, для мальчиков, через коридор, оборудована точно так же. Всё. Удобства во дворе, умывальник там же, еда в столовой, баня по средам и субботам. Веру это забавляло и изумляло, но для чудесных, почти летних дней, хорошей компании и всего двухнедельного срока все неудобства казались просто пустяками.
"Старшей по бараку", как называли её студенты, была молодая преподавательница физики, Алла Юрьевна, которую все звали Арюрю. Арюрю была ненамного старше своих подопечных, которых называла "мои бедные приблудыши". Она работала наравне со всеми, каким-то странным образом держала строгую дисциплину, а по вечерам развлекала всех картами – гадала "на четырёх королей" и научила раскладывать пасьянсы.
В ту ночь Вера проснулась, как будто уже наступило утро, она выспалась, и пора собираться в поле. Но, открыв глаза, увидела, что в окно светит полная луна, словно уличный фонарь. Ники рядом не было. Сони, которая засыпала раньше всех и с таким трудом просыпалась! Вера удивлённо села в кровати и увидела сквозь распахнутое окно знакомую фигурку в светлой пижаме, которая тихо перелезла через забор и направилась к дороге. Вера соскочила с кровати, натянула трико и рубашку и рванула за подругой. Она нашла Нику на краю небольшой лощины, которая простиралась сразу за домом, через дорогу. Над лощиной слоился белый туман, это нагретая за ночь земля отдавала своё тепло. Ни один листок не шевелился, не звенели цикады, и молчали ночные птицы. Одуряюще пахли травы, стояла кромешная тишина, всё напоминало театральную декорацию, освещаемую яростным светом луны.
– Ника, – тихо шепнула Вера.
Ника обернулась и крикнула:
– Верка, беги!
И тут же её лицо превратилось в жуткую маску с глазами-точками, ярко-красными губами, которые растянула полуулыбка – полуоскал. Чудовище медленно двинулось к Вере, как будто поплыло, протягивая руки, ставшие очень длинными и узкими. Вдруг тело существа как будто кто-то дернул за плечо, она развернулась в другую сторону, раскинула руки и… полетела.
Вера была охвачена ужасом, но глаза не врали: она увидела, как Ника легко оттолкнулась от земли и стремительно, словно стриж, понеслась над землёй. Через секунду было уже не разобрать, что это – клочья тумана или Никины волосы и белые руки. Веру била крупная дрожь, тело не слушалось, зубы стучали друг о друга. Жалкие сто метров до дома показались мучительно длинными. Она залезла через окно в спальню, негнущимися пальцами задвинула все щеколды, потом, обмирая от страха, побежала по коридору, чтобы проверить, заперт ли входной замок. Закуталась в одеяло, сжалась в комок, забилась в угол, благо их с Никой места на полатях были с краю. И стала лихорадочно соображать: а что делать? Разбудить всех? Поднять тревогу? Зажечь везде свет? Но кто ей поверит? Ники нет? Так это, "до ветру" пошла. Надо дождаться пения петухов, как в “Вие”. Она вспомнила “Вия”, панночку, и слегка завыла от страха, продолжая трястись.
