Не могу сказать, что не вижу совсем ничего – я
ощущаю разницу в цвете – там, где должно быть окно, едва заметно пробивается
свет. Так бывает, когда просыпаешься утром, но еще не открываешь глаза, а тебя уже
будят солнечные лучи. Значит, сейчас – день, а лучше бы была ночь. Лучше бы я
просто спала, или вообще никогда не просыпалась.
В больнице было гораздо лучше – сейчас же на меня
«давят» домашние стены, и, как назло, я вспоминаю про красные трусики и фото с
девушкой. Я даже уйти сейчас никуда не могу!
Ложусь на кровать, зарываюсь в подушку лицом. Больше
всего на свете ненавижу себя жалеть. Но от одиночества меня буквально разрывает
на части.
Моя мама развелась с папой, когда мне было десять
лет, и с тех пор она воспитывала меня в пригороде одна. Когда я закончила
сельскую школу, то решила, что нужно
ехать в город и получать образование. Так я покинула отчий дом и начала
взрослую жизнь.
Прежде чем встретить Глеба, я успела немного поработать
по специальности и похоронить маму. Внезапный сердечный приступ разделил мою
жизнь на до и после. Когда это случилось, была середина февраля. Мама шла из
магазина и упала прямо на улице. Меня рядом не было, и ее нашли прохожие.
С тех пор прошло почти пять лет, а я так ни разу и
не приезжала домой. Да, я хотела вернуться. Хотела вычеркнуть Глеба из своей
жизни, но даже этого у меня не получилось. Я жду от него ребенка, и от этого
становится еще страшнее. Что, если я навсегда останусь слепой? Что, если
никогда не увижу личико своей крошки?
Вдруг открывается дверь и в комнату заходит
свекровь. Слушаю, как несколько секунд она топчется на месте, а затем подходит
к кровати. Дышит тяжело и, наверняка, рассматривает меня с ног до головы своим
«изучающим» взглядом.
- Не притворяйся, что спишь. – Говорит с явным
недовольством, - не знаю, что между вами произошло, но уверена, что именно ты
была инициатором скандала. Чем и поплатилась. Глеб сказал, что тебе прислали
нижнее белье. И ты что, на самом деле считаешь, что у моего сына есть
любовница? Учти, я не потерплю клеветы в доме. Ты оболгала его, чтобы тебя все
жалели, а Глеба хаяли за спиной. Не понимаю, на что ты рассчитывала? Ни одна
уважающая себя женщина никогда не простит измену, а ты, видимо, из другого
теста. Конечно, жить в своем захолустье не очень хочется, но и молчать в
тряпочку ты тоже не стала. Как наивно! Если хочешь знать, тебе повезло, что ты
ослепла. Вот только не рассчитывай, что перед тобой все будут ходить на
цыпочках. Руки-ноги на месте, до кухни и туалета сама дойдешь. А таблетки я
разложу по порядку, уж запомни как-нибудь.
Я молчу. Все происходящее кажется нелепой шуткой,
розыгрышем. Но еще больнее от того, что Глеб уже не скрывает своего настоящего
отношения. Он просто не замечает меня. Ему абсолютно все равно даже на нашего
ребенка. Конечно, теперь я понимаю, почему. Его новая женщина оказалась лучше и
гораздо успешнее меня. А я для него теперь - обуза. Неподъемный груз.
Не знаю, сколько прошло времени, когда Глеб вернулся
домой. Он провел меня на кухню и передо мной поставили тарелку с куриной
лапшой. Ем лишь потому, что нужно кормить ребенка – медленно, обжигая язык и почти
не ощущая вкуса. Я провела в комнате целый день и даже не пила воды, поэтому
чувствую легкую тошноту и головокружение. А может, это сказывается ранний токсикоз?
Не знаю. Все это время я не могла заставить себя выйти из комнаты и мечтала
просто уснуть и не просыпаться до утра.
