Грудь жгло, а глаза горели от непролитых слез. Так обидно, черт возьми, так обидно! Детдомовка – клеймо, которое останется со мной до конца моих дней.
Телефон разрывался от звонков, а мне совсем не хотелось ни с кем говорить. Не хотелось никого видеть. И даже на экран смартфона смотреть не хотелось, потому что на нем отчетливо высвечивалось сообщение от до боли знакомого номера:
«Возьми трубку. Нам нужно поговорить».
Да только разговаривать не о чем.
11. Глава 11. Станислав
Глава 11. Станислав
Злился. Неимоверно злился, потому что все вновь катилось к чертям собачьим. Прекрасно знал, что Марину ко мне послала мать. Точно так же был уверен и в том, что с матерью все хорошо, а ее сердечный приступ и немощность бессовестно наиграны. Всегда манипулировала мной, жалуясь на здоровье, которое было куда крепче, чем у меня. Да она еще и у внуков переживет, о чем говорить?
– Сынооок, это тыыы? – слабый голос раздался из вороха одеял.
Несмотря на светлый день, все окна спальни были скрыты за тяжелыми портьерами, а в комнате превалировала тьма. Актриса… Моя мать до сих пор не поняла, что я раскусил ее уловки еще на втором сердечном приступе. К слову, тогда я собирался на учебу в Гарвард.
– Это я, – произнес излишне спокойно. – Пришел попрощаться. У меня вечером самолет.
– Не бросай меня, – слышалась мольба, будто она вот-вот собиралась помирать. – Мне так страшно здесь одной.
– У тебя огромный штат прислуги, мама. Ты не одна.
Не подходил к кровати. Не хватало еще видеть ее наигранные слезы. Это тяжело – отказывать, даже если точно знаешь, что тебя разводят как мальчишку. Все-таки, какой бы стервой она ни была, она моя мать.
– Да, конечно. Уезжай. Брось меня одну. Я никому не нужна. Ни твоей неблагодарной сестре, ни тебе. – Опять все по одному и тому же кругу. Раздражение накатывало волнами, грозясь выплеснуться в очередной скандал, завязанный на женской истерике.
– Не приплетай сюда Аню. Она учится, и вполне успешно.
– Она такая же, как ты! Вам от меня только деньги и нужны! – голос выбился из выбранной роли, а мать резко села на постели, и лицо ее больше не казалось больным.
– Глупо обвинять своих детей в том, что они твои дети. У меня нет времени на бессмысленные препирательства. Прости, но мне пора. Позвоню, как устроюсь.
Уже повернулся, чтобы выйти из спальни, но всего одна фраза заставила остановиться, прирасти ногами к полу:
– Торопишься к своей официанточке? Не думала, что мой сын так низко опустится.
– О чем ты? – обернувшись, внимательно ждал пояснений, но мать не торопилась. Она уже поняла, что заинтересовала, зацепила меня.
– Мне без разницы, кого ты трахаешь, но не смей тащить голодранок в мой дом! Это чудо, что у меня ничего не пропало!
Не понимал, о чем, о ком она говорит. Каждая следующая фраза все больше сбивала с толка.
– Не знаю, о чем ты.
– Как же! Не ври собственной матери! Марина прекрасно видела, как эта вертихвостка выходила утром из твоей квартиры. И не говори мне, что она приходила делать уборку! – мать поднялась с постели и, взяв пачку сигарет со столика, закурила.
– Стася?
– Ха, ты даже имени ее не знаешь. Я же говорю: вертихвостка. Ее зовут Настя, и она числится официанткой в одном из моих офисов. Скажи спасибо, что мне не все равно, что происходит с моим сыном.
Она, словно фокусник, достала из кармана халата то самое колье, которое я подарил Стасе. Вещица с громким стуком упала на столик, а я все меньше понимал из нашего диалога.
