В одну реку… А у меня мелок! - страница 7

Вы, конечно, понимаете, что теперь на вопрос о желании поменять что-то в своём прошлом Сергей Петрович уже не ответил бы столь категорично «нет». А вот ЧТО поменять, это надо было крепко подумать.

Первое желание, конечно, – это отправиться в своё прошлое, чтобы найти утерянную любовь. Как заманчиво было бы снова увидеть эти сияющие глаза, ощутить ЕЁ руку в своей, назвать ЕЁ тем самым ласковым именем, которым никто ЕЁ больше не называл! А ЕЁ телефонные звонки! Как ему их не хватает! Сколько раз, отвезя ЕЁ домой, он возвращался к своему дому и, останавливая машину, вынимал мобильник, чтобы позвонить ЕЙ. Обычно ОНА опережала его, хоть на несколько секунд: «Ты уже доехал? Почему не звонишь? С тобой всё в порядке?»

Это ОНА как-то сказала, что их связывают невидимые никому, кроме них, бесконечные нити, где бы они в тот момент ни находились. Когда он уезжал от НЕЁ, ОНА смотрела ему вслед, и в сгущающейся вечерней темноте задние габаритные огни его машины, казалось, тянутся к НЕЙ, не желая ЕЁ покидать, превращаясь в красные связующие нити, особенно заметные, если прищу-рить глаза (и особенно, если между прищуренных ресниц застряла слеза, как в песне у Гришковца). Сергей Петрович очень чётко представлял себе эти нити, даже канаты, которые протягивались между ними на много километров, рассекая собой город, пронзая дома, заборы и стены. Они растягивались, когда они удалялись друг от друга, и сжимались, не провисая, когда они становились друг к другу хоть чуточку ближе.

Может, переместившись на несколько лет назад, ему удалось бы получить ответ на свой вопрос: «ЧТО ПРОИЗОШЛО????»

И он представил, прикрыв глаза, как они идут вместе по аллее под деревьями, на которых ещё только начинают набухать почки. Снег уже сошёл, но травы ещё нет.

− Запомни эту весну! − сказала ОНА.

Он запомнил.

−− −

Вспышка под веками!

Они опять идут по аллее, болтая обо всём и ни о чём, и ЕЁ рука уютно устроилась в его руке! Забытое счастье! Как трудно и больно он забывал, точнее, пытался забыть! И всё вернулось!

ОНА не знает, что это будет их последняя весна. Впереди ещё будет лето, осень и половина зимы. А дальше…

ОНА продолжает что-то рассказывать, смеяться, ОНА ещё счастлива, но он ведь знает, что будет дальше. Он не может сказать ЕЙ, что это счастье скоро кончится! Как сказать: «Ты знаешь, скоро ты меня бросишь!». Ответить ей, как обычно он это делал, мешает комок в горле.

− Ну, что ты молчишь? Что-нибудь случилось? − внезапно останавливается ОНА.

Они стоят рядом и смотрят друг на друга. Они рядом и уже так далеко друг от друга.

Пожалуй, это выше его сил. Он переоценил свои возможности. Не ожидал, что это будет так больно! Знать, что тебе предстоит, и испытать это ещё раз? Нет уж, он так долго пытался всё забыть! Если бы такая возможность вернуться в своё прошлое представилась на год или полтора раньше, то ещё может быть. Но сейчас в нём уже что-то перегорело. Снова пытаться в чём-то разобраться, что-то исправить?

«Я к тебе никогда не вернусь…»

− Нет, больше не могу, возвращаюсь в «своё время» − и он прикрывает глаза.

Не всё можно исправить в своём прошлом. Если вспомнить мудрость про реку, в которую нельзя ступить дважды, потому что река уже изменится, то в его случае меняется не река, а он сам, пусть даже не физически. И вообще, наверно, нельзя догонять ушедшую любовь, как бы этого и ни хотелось. Что было – то прошло. Кто-то на его месте мог бы, наверно, раз за разом возвращаться в определённые моменты, многократно испытывать, например, физическую близость, но Сергею Петровичу кажется, что после каждой такой встречи он всё больше её ненавидел бы. Правду говорят: «Долгие проводы – бОльшие слёзы». Расставаться надо быстро и решительно, это менее болезненно, а у них расставание уже затянулось на несколько лет. Все эти годы у него ещё была какая-то надежда, которая постепенно таяла. Он даже написал небольшой рассказик про то, как истончаются и рвутся с жалобным звоном последние соединяющие их невидимые нити, как вырастают на их месте тоже невидимые, но очень острые шипы и как проворачивается вокруг своей оси огромный блестящий гвоздь, вбитый прямо ему в сердце. Сейчас у него уже нет той боли, он может уже слушать без комка в горле композицию Гришковца «Слеза», но опять проходить через всё это? Опять слышать жалобное «ди-и-инь!» рвущихся нитей?