– Вы до сих пор принимаете его?
– Нет. Закончила еще в октябре.
– По рекомендации вашего психолога?
– Она сказала, что решение за мной. – После Корнуолла мне стало лучше. Я сильно изменилась с момента моего первого визита в кабинет к психологу.
– Почему Рэйчел не выходила замуж?
– У нее были в приоритете другие ценности. А вы сами почему не женаты?
– Я в разводе, – говорит Моретти, как будто это и есть ответ на мой вопрос. – Звучит так, будто Рэйчел считали скучной женщиной.
– А мне это в ней нравилось.
Он улыбается, и у меня возникает такое чувство, что Моретти согласен со мной и одновременно может понять Рэйчел. Теперь она имеет для него большее значение, нежели остальные.
– Прости. Я так жалею, что не пошла с тобой!
– Не надо извиняться, – сказала она. Потом опустила голову и вытащила свой браслет-веревочку из-под манжеты больничной пижамы. Светлая золотистая соломка теперь стала какой-то корявой и приобрела цвет ржавчины, и Рэйчел попыталась сорвать браслет зубами.
Когда я в первый раз увидела ее, то сразу расплакалась, и Рэйчел удивленно склонила голову набок. Веки ее так распухли, что мне поначалу показалось, что глаза закрыты и она спит. Ее вид так испугал меня, как будто страшнее всего было само лицо избитой девочки, а вовсе не то, что с ней произошло.
Кроме того, что лицо ее чудовищно распухло, еще и кожа приобрела ярко-красный оттенок. Губы казались в два раза больше, чем были на самом деле, словно она нарочно раскрасила их губной помадой, умышленно размазывая ее по щекам и подбородку, а оба глаза заплыли и спрятались за иссиня-черными мешками фингалов. Кто-то успел расчесать ей волосы, оставив на коже головы ровные дорожки из зубьев гребешка. Швы на щеке и лбу покрывала жирная мазь. Одна рука была заботливо укутана в гипсовую повязку и покоилась у нее на груди.
Мы находились в больнице в Селби, в десяти километрах от Снейта.
– Как ты сюда попала?
Конец ознакомительного фрагмента.
