Неожиданно раскрылась дверь и в кафе зашел посетитель, которого многие вряд ли бы были рады увидеть – затасканный мужчина в дырявом плаще. Он устало прошел мимо рядов кресел и столиков и уселся за свободный. Остальные официантки явно не спешили к нему. Полина смиренно направилась к нему. Нет, ее не пугал его побитый вид, но вдруг нет денег и тогда…сцена, почувствуешь саму себя виноватой, хоть вроде ни в чем и нет твоей вины. Полина вообще часто чувствовала себя виноватой, хоть и не являлось таковой. Нет, это было не несчастное сознание. Но просто естественная реакция человека слишком доброго, чтобы привычным нам манером винить во всех бедах окружающий мир, людей, но только не самих себя.
Мужчина сложил руки перед собой и произнес:
– Изо рта да в уши…
Полина подошла к мужчине:
– Вам меню…?
– У меня есть деньги, не беспокойтесь.
– К-конечно. Так, меню?
– Мне кофе, капучино. Сначала одно, а вслед за ним и второе. Деньги есть. Не беспокойтесь.
– Я и не беспокоюсь, – Полина помялась, – с вами все в порядке?
– А, вы спрашиваете это просто так или действительно хотите услышать ответ?
– Я серьезно спрашиваю, – конечно Полине, не смотря на всю ее доброту, не слишком хотелось с ним болтать, но все же теперь отступаться было поздно. – Как вы, все в порядке?
– Нет, словно на двести лет провалился, ну и задал нам жару тот мужик. Бедняжка умерла. Еще и зубы позволила себе вырвать. И тот мальчуган. Ужасно. Ужасная цена. Но остальные спасены, теперь они под радугой, на той стороне. А вообще я не в порядке. Я как бы двойственен. – Полина подумала про себя: «он не в своем уме, ну что он такое говорит» – улыбнулась:
– Отдохните, скоро кофе будет готов, сейчас скажу. – Но мужчина продолжал:
– Вся вина в этой способности, возвысить сердце, нет уж, я совсем не в порядке. Обычно выходит полная дрянь. А он позволяет. Им так лучше – говорит он – так они видят красоту жизни. Конечно он-то сидит, а мы бегаем. Меня Андрей зовут, я первый.
– П-простите, в каком смысле первый?
– Ну так вышло, вам лучше и не знать, были одни чудаки, написали понимаешь…а мы теперь. Двойственно все это. Очень двойственно. Как бы и есть, как бы и нет. А вы меня вообще видите.
– Простите, я отойду, надо же заказ отправить. Отдыхайте. Приятного вечера.
Полина передала заказ и обратилась к другой официантке – Анне:
– Тот, человек, он кажется не в порядке, болтает какой-то вздор и трясется весь, мне кажется ему может стать плохо.
– Да что ты ждешь от всяких бомжей? Побыстрее обслужи, коли деньги есть и пусть идет, там, где-нибудь, пусть ему становится плохо, там и подберут и в больницу отвезут, а здесь нам только этого не хватало.
– Ох, ладно, но надеюсь ему все же не будет плохо.
Полина стояла у стойки, отрешенно поигрывая концами своих волос, в этот час посетителей в кафе было немного и новых не прибывало. Она видела, как сидящие рядом с тем мужчиной неодобрительно косятся на него и с деланным видом прикрывают нос, хоть сама Полина и не заметила, что от этого, пусть и крайне неопрятного, мужчины так уж резко пахло. Наконец появилось кофе, она понесла его к столику того человека:
– Ваш кофе, вот пожалуйста.
– Ага, а представляете, что еще бывает, – мужчина кажется вновь начал расходится, Полина испуганно посмотрела на него, боялась она не его, но скорее за него. – Был один мужик, с гребаной лодкой и чертовой рыбой. Казалось бы – допри он ее и все будет хорошо. Но нет же. Не понимаю я этого почему он позволяет ему проделывать такие штуки, это же чертовски несправедливо. Но он говорит так надо, так возвышаются души. Старик-то сейчас в порядке. Сидит на набережной. Петр иногда с ним даже беседует. У него так много историй оказалось. Даже обидно, что он их никому не рассказал. С другой стороны, тот мужик с ружьем, когда начинал двигать чьими-то губами, это была истинная пытка. Вот описать, что и как, это он умел, а, чтобы взяли и заговорили, уж лучше застрелиться. Мне думаете, не положено так каламбурить? Ну уж простите – говорю же – двойственно все. И так, и эдак. Мне можно, я-то живой, считайте. Ладно, идите, не мешайте. – Мужчина почему-то резко рассердился и принялся с остервенением каким-то потягивать свой кофе. Полина отошла, но помнила, что вслед за первым кофе ему необходимо принести второй. Подождав пятнадцать минут, она понесла второй кофе. Мужчина был явно недоволен:
