Мне снился берег, ярко сияло рассветное солнце, уж конечно это не ноябрь, почему-то подумалось мне. Прямо напротив солнца стоял какой-то человек, я видел лишь его силуэт, солнце не давало разглядеть его четко. Он обратился ко мне:
– Ну вот и ты. – Он просто констатировал факт. Я ответил, словно это могло на что-то повлиять:
– Да, это я.
– Мы немного озадачены, мы ухватываем направление мелодии, но вот слова песни не всегда нам известны. Они становятся сюрпризом. Впрочем, они сюрприз и для того, кто поет. Старик. Это уж точно сюрприз. Не-о-жи-данность, – по слогам проговорил он и засмеялся. – Не переживай, это не так уж плохо и уж точно не так и важно. Просто ты должен запомнить несколько вещей.
– Каких вещей?
– Во-первых, реальный красный это не настоящий красный. А тебе нужен настоящий красный. Понимаешь?
– Нет.
– Да, ты не понимаешь, но постарайся понять, сейчас это не важно, главное вовремя повернуть туда куда надо. Слушаешь?
– Да, – что за странный сон.
– Во-вторых, красный двойственен. Настоящий красный двойственен. Это сюрприз, неожиданный поворот мелодии. Тебе важно следить за ее поворотом. Один красный проявится намного позже, второй довольно скоро. Но…твое сердце такое слабое. Я не уверен, что красное, что придет позже тебе под силу. А то красное что придет раньше, совсем скоро, представляет собой более верный шанс. Мы думали красный один, но появился второй. Точнее еще не появился, но появится. Это важно, понимаешь?
– Нет.
– Ох, как это сложно объяснять, я тоже часть песни и мой словарный запас ограничен, но меня определяют не слова, а мелодия. Так вот, в-третьих, белый прекрасен. Но он может помочь тебе закалить сердце, а может сломать тебя. Это очень важно. Очень! – человек повысил голос – Запомни это обязательно. Запомнишь?
– Я постараюсь.
– В-четвертых, синий искусственный цвет, не верь ему, это ловушка, синий убивает красный. Как и белый может помешать красному, а может научить тебя ценить его. Это все, что я хотел сказать. Константин, проснись!
Яна гладила меня по лицу. Я сонно улыбнулся ей, сон выветривался из моей головы, чего только не приснится.
Она улыбалась мне, но глаза ее смотрели ожидающе. Да, я должен дать ответ, я обязательно должен это сделать. Я потянулся на встречу Яне и поцеловал ее. Я посмотрел в ее глубокие, зеленые глаза и сказал с уверенностью, которой у меня на самом деле не было:
– Я хочу, чтобы ты осталась тут, я правда этого хочу.
Яна крепко обняла меня, стремительно, словно ветер.
Полина чувствовала себя не в своей тарелке. В конце концов и она может обидеться. Ведь правда – может? Или нет? Родители попросили, чтобы она отдала им больше денег. Но ведь они и так хорошо зарабатывают, а она старается, выбивается из сил, когда могла бы, подобно многим, отмахнутся, сказав: «Я ведь учусь, я должна посвящать все время учебе». Но она так не говорила, да даже и не считала. Хотя возможно так было бы правильно считать. Но она считала это неправильным. В какой порочный круг она себя загнала? У всего же есть предел. Но она стискивает зубы и будет терпеть.
Вот и суббота. Новый день, новое занятие по тому, что называется «история мировых цивилизаций». Хотя это скорее философия, растянувшаяся на два года. Но она не возражала. Около университета она увидела в этот ранний час Константина Евгеньевича с…как ее…курсом старше. Слух уже заполз в распахнутые двери:
