– Лена, – представилась эффектная девушка лет семнадцати-восемнадцати, короткий топик которой открывал плоский живот, выпестованный изнурительными часами фитнеса, а короткие шорты представляли на всеобщее обозрение длинные стройные ноги. – Новосибирск, пищевое отравление. Умерла, поев несвежих ананасов. Аж самой смешно, честно.
Андрей отвел взгляд от ее длинных светлых волос, каскадом падающих на загорелые плечи. Эффектна. Красива. Таким девушкам в социальных сетях исписывают все стены предложениями знакомства и заваливают фотографии однообразными комментариями в духе "красотка" и "секси". За такими в очередь выстраиваются мужчины… И вот она здесь, в Ожидании, поев ананасов. Жестокая шутка судьбы…
– Аня, Калининград, товарищ Лиды по несчастью. Сбила машина. И меня, и моего парня… Его здесь нет. Надеюсь, он жив… – она помрачнела, – а может просто не поместился в наше Ожидание и сейчас находится в другом таком же…
Ане было примерно 18-20 лет. Короткие волосы, под каре, как и у Лиды, курносый нос. В меру стройна, в меру привлекательна. Обычная девушка, можно сказать, как все.
– Вероника, самоубийство, – просто представилась следующая девушка и скромно пожала плечами. Мол, вот такой вот я странный зверек. Черная юбка, черная футболка, озорной хвостик волос, спадающая на глаза челка. Волосы, само собой, черные.
Гот, решивший посмотреть, что там, за гранью? Вероятнее всего.
– Миша, – полноватый паренек лет четырнадцати, в очках в роговой оправе. Невысок ростом, круглолиц, наверняка, умен. Эталон школьного ботаника. Наверняка – идеальная мишень для издевательств одноклассников. – Тоже суицидник. Наелся таблеток… Живу, то есть жил, в Медянске.
– Дима, – подал голос последний из парней, тоже высокий и крепкий, как и Антон, тоже около 19-20 лет на глазок, – Ижевск, наверное, меня тоже можно назвать самоубийцей. Поссорился с девушкой. Поругался с мамой. Ушел из дома, купил бутылку водки и полез на башенный кран на стройке, чтобы из его кабины смотреть на звезды и пить горькую без закуски. Потом – ничего не помню. И вот я здесь.
– Свалился что ли? – спросила Лена.
– Может, свалился. Может, прыгнул. Кто меня знает. Пьяный был, не помню ничего.
– Я тоже прыгнула, – сказала Вероника, – Только с крыши. И я трезвая была, просто дура. В полете все поняла… И какая я дура, и что он все равно не заплачет, и вообще… А потом – асфальт, и я здесь.
– Я тоже дура, – подала голос маленькая светловолосая девочка, стриженная под мальчика, – меня Катя зовут. Лежала в ванне, слушала музыку, потянулась за мылом, уронила к себе в ванну магнитофон…
– Я думал, магнитофонов уже нет ни у кого, – против своей воли улыбнулся Андрей. Смеяться над этой девчушкой лет так тринадцати совершенно не хотелось, но уж больно прозаичной была ее история.
– А у меня был. Зато сотового и компьютера не было, – грустно улыбнувшись, ответила она. Мы бедно жили, мама и я. Старенький магнитофон был, кассеты… Я любила вот так вот в ванне лежать и музыку слушать. Дослушалась, в общем.
– А откуда ты? – спросил Дима. – Ты последняя тут появилась, я спросить не успел.
– Из Кемерово. В 11-ой школе училась. – Зачем-то добавила она.
Ну, просто конкурс на самую трагичную и нелепую смерть.
С самой трагичной все просто, маленькая Маша и ее раковая опухоль, безусловно, получают первое место. А вот на самую нелепую – жестокая конкуренция. Двое самоубийц, жертва электричества, жертва спиртного и гравитации. Остается еще и Ян, который о своей смерти или не говорит, или ничего не помнит. Ладно, Бог с ним, пусть пока думает, что спит, может, так оно ему и легче будет.
