Он был уверен, что ему не стоит искать с ней встречи. Ему нужно просто испариться из её жизни и позволить ей жить дальше, позволить ей забыть.
Но он знал, он увидел в тот вечер в её взгляде, что она не может забыть. Хотя их встреча и разбередила старые раны, было ясно, что они не зажили, что они всё ещё кровоточат.
Паша знал, что не сможет помочь ей забыть. Но он чувствовал, что и оставить её тоже не может. Волей неволей он стал частью этой истории. Истории, которая началась более двадцати лет назад.
Он не решился постучать в её дверь, хотя и знал, где она живет. Он боялся, что она прогонит его и осудит за его вторжение в её едва устаканившуюся реальность.
Поэтому он стал искать с ней встречи в баре. Но Катя не приходила. Вот уже несколько смен она не появлялась на работе.
В очередной раз, просидев за барной стойкой весь вечер, и не дождавшись прихода Кати, Паша подошел к дежурившему в этот день Максиму и спросил:
– Макс, слушай, ты знаешь, где Катерина? Уже несколько дней её не видно.
– А ты что запал на неё? – хитро подмигнул Максим. – Она у нас девчонка видная. После того, как ребята её за бар поставили, в её смену от мужиков отбоя нет. Всегда полная касса.
– Да, она хороша, – согласился Паша. – Ну, так, где она? – чуть более настойчиво спросил Паша.
– На больничном, типа. Сказала, что у неё вроде как в семье что-то случилось, попросила несколько смен её в график не ставить, – ответил Максим. И хотя он пытался говорить максимально отрешено, было видно, что он волнуется за Катю.
– А когда вернется, не говорила?
– Нет, я не в курсе, – сказал Максим и резко сорвался вглубь зала, где только что едва не началась потасовка. – Эй, парень, тебе хватит, – прикрикнул Максим на еле стоявшего на ногах посетителя и, с трудом оторвав его от барной стойки, выпроводил парня за дверь, пока тот осыпал бар матами, а стоявших у барной стойки девушек – бесхитростными и не лишенными подтекста «комплиментами».
Паша вышел из бара и мысленно прочертил в голове карту до дома Кати. Он не собирался заходить к ней, но ноги сами понесли его в сторону её дома. Войдя во двор, Паша устремил взгляд к её окнам. Свет в них не горел. Не до конца понимая, чего он хочет здесь дождаться, Паша сел на качели, и оставшуюся часть ночи смотрел в её окна. Спустя несколько часов, когда начало светать, Паша встал и пошел прочь со двора. В голове снова всплыл образ Кати в слезах и её отчаянный вопрос: «Скажи мне, что случилось тогда?!».
Сентябрь 2018 г., Ульяновск
Осознание потери пришло не сразу. Ещё несколько дней после того, как узнала новости, Алина не верила в происходящее. Её накрыло эмоциями лишь на третий день, после того, как медсестра сообщила, что завтра в больницу придет следователь обсудить какие–то детали аварии.
Эти три дня, Алина провела будто в каком–то шаре, лишенном эмоций и искажающем восприятие. Она вспоминала фильмы, где безутешные вдовы, после сообщений о смерти мужа, падали на колени, кричали, бились в истерике. Алина всего этого не делала. За три дня она не проронила ни слезинки. Вообще не выказала ни единой эмоции по этому поводу. В какой–то момент ей даже стало стыдно, и она стала ругать себя за такую отчаянную безразличность. «Да, что с тобой не так?!», – подумала она. «У тебя вообще есть чувства?!».
Чувства были. Какой-то защитный барьер сдерживал их на время, чтобы они не раздавили её. Но барьер дал трещину. Стоило медсестре выйти за дверь, как он рухнул, и все эти чувства резким потоком захлестнули Алину. Она вдруг ощутила острую пустоту внутри себя, пустоту в душе. Слезы отчаяния потекли по её щекам. Она сжала простынь в кулаках и стиснула зубы, дабы не закричать от бессилия и боли.
