– Я знаю, как должен работать нормальный усилитель, – выдал он в итоге, покосившись на Ретена. – Мне Лаис говорила – жена вот его и тоже ищейка, с интуицией почти на максимум, как и у вас, господин декан. Восемнадцать по шкале.
Валент кивнул, давая понять, что он в курсе. И насчет жены, и насчет почти максимума.
– Так вот, – продолжил Пепел, – ничего подобного из того, что она рассказывала: никакого смещения в плане восприятия чувств. Запахи не висели передо мной цветными занавесками, а звуки не казались ни солеными, ни шершавыми.
На этот раз Штопор хмыкнул, значит, и правда понимал, о чем речь, и тоже под усилителем начинал путать уши с глазами, а то и с носом.
– А я под своими кристаллами получал просто картинки. Видения. Выходит, усиливался как раз мой мелкий пророк, и то временно. Но ограничилось ли оно только этим – одни боги и знают, по-настоящему серьезные испытания еще даже не начались.
Валент сделал знак помолчать и на пару секунд замер, чуть скосив глаза в сторону. Пепел башку мог прозакладывать, что сейчас перед ним сидел уже не декан, а ищейка. С нюхом по максимуму и без всяких «почти» – на чистую двадцатку.
– Думаешь, – отмер тот наконец, – что как раз после этого зелья у тебя в голове и перемкнуло? Так, что теперь ты чуешь, когда кто-то еще пытается там покопаться?
– Точно, – не стал спорить Дари. – И надеюсь, больше ничего. Не перемкнуло, в смысле. Было бы обидно слететь с катушек во цвете лет.
– А есть признаки? – нехорошо оживился Штопор.
– Тьфу на вас! В смысле, простите, господин декан, но нету. Вроде.
– Значит, и не будет теперь. Расслабься. И давай пока обойдемся в нашем общении без деканов, здесь оно не всегда может быть к месту.
– Ладно, – согласился Пепел сразу по обоим пунктам. – И еще нюанс… Со мной все эти реакции могут оказаться не слишком типичными.
– В том смысле, – перебил его Ретен, – что ты полукровка? И дар у тебя тоже может оказаться на самом деле не таким, как у чистого ресса?
– Именно! Из-за той доли отцовой крови, что делает меня еще и лордом. А там даров не бывает по определению.
– Н-да… Главное, и сравнить ведь не с кем, других таких нет, – и вдруг сбился на полуслове, увидев, как дернулась Эрс. – Простите, ресса.
Прощение им было за что просить. Прежде чем начинать разговор, Ретену стоило вспомнить, что метисом был и сын Эрселин тоже. А лишилась она его и по их вине тоже.
– Сдается, папенька, пришло твое время приносить рессе повинную голову, – нарушил неловкую паузу Пепел.
– Хочешь сказать, что сам уже? – удивился Ретен.– Приносил?
– Уже, – кивнул он. – Вот только ресса от столь сомнительного подарка отказалась. Я прощен.
Кажется, Ретен и вправду задумался, не встать ли на колено прямо и здесь и сейчас – оттягивать неприятное он сроду не умел, но сделать что-либо просто не успел – вмешалась сама Эрс:
– Эрдари, – развернулась она так, чтобы оказаться с Пеплом глаза в глаза, – тогда я сказала тебе, что должна не прощать, а благодарить, но сделать это пока не готова.
– Я помню, – кивнул он еще раз.
– А сейчас готова, – Эрс продолжала держать его взглядом. – Благодарю.
И тут же обернулась к Ретенауи.
– И вас благодарю, сиятельный ресс, – формула обращения была подчеркнуто традиционной, ей явно не хотелось, чтобы в этом вопросе оставались хоть какие-то неясности. – Когда в той конторе убивали измененного, моего сына давно уже не было. Спасибо, что вы окончательно прекратили… это.
