Пытаясь успокоиться, Жак погладила татуировку, которая скрывала шрамы на запястье. Она называла их воинскими ранами. Символы прошлого. Они служили напоминанием о том, кем она была раньше. И как далеко она была готова зайти.
Жак расправила плечи, поборов волнение.
– Поэтому я хотела привлечь внимание общественности к нашей проблеме.
– Угодив в тюрьму?
Он что, дразнит ее?
Жак вздохнула:
– Так Никки и оказалась в этом замешана: наш общий друг спросил у нее, как провести акцию и при этом не нарушить закон.
Блейка, казалось, ее рассказ не впечатлил.
– Ну, согласно отчету полиции, музыка, раздававшаяся из вашей машины, была достаточно громкой, чтобы нарушить спокойствие окружающих.
Жак вздрогнула и попыталась защититься:
– Я говорила Никки, что не очень-то легко попадать в такт, если ты даже толком не слышишь музыку…
Блейк продолжил, не обратив внимания на ее жалкие оправдания.
– Не считая того, что вы помешали прохожим, когда дотанцевались до пешеходного перехода, где затем, – тут он потянулся за рапортом и быстро пролистал страницы, – цитирую: «Отказались исполнить требование полиции и освободить переход». Конец цитаты.
Его взгляд снова уткнулся в нее, лицо Жак раскраснелось, а ведь она так не хотела показывать свое волнение. Поэтому она просто опустила голову и принялась сосредоточенно очищать шорты от песка, оставшегося после лежания на полу.
– Я не расслышала приказ полиции из-за громкой музыки, – пробормотала она.
– Вот именно, – холодно произнес он.
Жак посмотрела на прокурора, надеясь, что он не заметит выражение ее глаз, скрытых ресницами, и, немного осмелев, проговорила:
– Я не хотела заходить на переход. Я просто делала «червя», и меня потянуло немного не в ту сторону…
– Полагаю, сейчас вы имеете в виду то движение, когда вы волной распластались на животе, прямо на земле.
Блейк положил отчет между ними и снова сделал вид, что ждет не дождется продолжения ее истории.
– Это очень сложное движение…
– Это выглядело ужасающе.
Жак продолжила, не обратив внимания на его комментарий:
– И я нечаянно оказалась немного не там… и не заметила, что это слишком близко от перехода.
– Это стало роковой ошибкой, – сухо произнес он.
Сарказм прокурора уже серьезно действовал ей на нервы.
– У меня не было времени, чтобы отработать! – взорвалась Жак. – Нужно было срочно решить проблему с бюджетом, пока еще новость о сокращении свежа.
Он поудобнее устроился на сиденье:
– Поэтому притащить детей, за которых на вас лежит ответственность, на флешмоб и подвергнуться риску попасть в тюрьму показалось вам хорошей возможностью выказать свое недовольство.
– Я же сказала, я не пыталась нарушить закон.
Лицо Блейка – такое идеальное, смуглое и прекрасное – приняло странное выражение, и Жак вдруг поняла, что его забавляет все случившееся, хоть он и не одобряет ее действий.
Она прищурилась и внимательно посмотрела на прокурора:
– На самом деле вас это веселит, да?
– Только та часть, где ваш идеально спланированный танец пострадал из-за одного неверного движения. – Его губы дернулись, словно он пытался подавить усмешку. – В следующий раз тренируйтесь усерднее.
Его ирония раздражала Жак, и она сказала:
– В следующий раз офицеру Брауну стоит проще относиться к подобным вещам.
Блейк приподнял брови, его серые глаза потемнели. Он наклонился вперед, не позволив ей отвести взгляд.
– Уверяю вас, мисс Ли, когда дело касается человека, нарушившего закон, – его голос был обманчиво мягким, а красота лица – почти невероятной, – и я, и офицер Браун серьезно относимся к работе.
