– Давно?
– Да уж с десяток лет прошло. А тебе почем знать надо?
Старик подозрительно покосился на Павла Александровича.
– Да так, знакомы мы когда-то были. А потом потерялись. Думаю, дай поинтересуюсь, может кто знает.
Старик окинул Павла Александровича долгим изучающим взглядом, как бы решая – рассказать ему что-то сокровенное или нет. Потом присел рядом, на край стула и тихим загадочным голосом произнес:
– Коль знаком ты с ней, историю тебе интересную про нее расскажу, послушаешь?
Почувствовал дрожь в руках. Опустил руки вниз, под стол, чтобы старик не заметил.
– Отчего нет? Давай, отец, рассказывай.
– Так вот было это году в семьдесят первом, что ли. К Таньке нашей парень-моряк приходил. Из каждого плавания возвращался и сразу к ней! Ох, и ждала она его! Так вот тот парень – настоящий моряк был. Он Таньке с каждого плавания подарки привозил.
Смущенный, совершенно запутавшийся Павел Александрович, слушал и не верил. Значит, он не один такой был у Татьяны! Танечка, милая и красивая девушка, так запросто обвела его вокруг пальца! Он тут же вспомнил шубу за две тысячи семьсот тридцать два рубля, и как горбатился два года, чтобы отбить те деньги. Дурак. Идиот! Мерзкая, злобная жадная жаба мгновенно появилась из ниоткуда и вцепилась ему в горло, начала душить. Что ж, поделом ему! Рванул ворот рубашки, глотнул воздуха.
– А вы его знали, парня того? – выдавил Павел Александрович сиплым голосом, с трудом сдерживая волнение.
– А то! – браво продолжал швейцар. – Мы с ним выпивали не раз у меня в гардеробной. Классный парень был! А еще он знаешь, чего сотворил?
Старик нагнулся близко к Павлу Александровичу и тихим голосом, наверное для пущей важности, чтоб никто не услышал, хотя в ресторане и так никого не было, продолжил:
– Он подарил ей шубу! Настоящую, из каракуля! Задарма подарил, даже не переспамши ни разу! Вот скажи после этого, что он не настоящий моряк!
Павел Александрович почувствовал, как в руке у него задрожал стакан с минералкой. Голова закружилась, перед глазами все поплыло. Старик продолжал свой рассказ, не обращая внимания на Павла Александровича.
– Так вот морячок тот, Пашкой его, кажись, звали, не только шубу, он ей и колечки разные таскал, и шмотки. Танька как королева при нем ходила. Да вот только сгинул он потом… Совсем сгинул.
Это как… сгинул? – пробормотал Павел Александрович.
– Вот так и сгинул. Шубку прислал и сгинул после того. Танька в этой шубке каждый день ходила встречать пароходы. Но только не было его. Погиб.
– С чего вы взяли, что погиб? – осторожно спросил Павел Александрович.
– А как же еще? – удивился старик. – Не мог такой человек Таньку бросить! Долго она ждала его. Гулять с другими парнями отказывалась, а ведь звали! Флиртовать перестала, глазки строить посетителям, всем говорила – жениха ждет. А когда поняла, что не дождется, горевала очень – ведь сгинул парень! Вот это был моряк, понимаешь? Да чего мы тут сидим, воду льем? Пойдем к нам за столик, у Никитичной третий внук родился, отпразднуем!
Павел Александрович поднялся и пошел следом за пожилым швейцаром, туда, в угол зала, где праздновали рождение третьего внука Никитичны. Кроме старика-швейцара он не знал никого в той компании, но ему хотелось прикоснуться, быть рядом с теми людьми, которые знали его Татьяну, которые были частью его молодости, частью навсегда ушедших лет его жизни и одного из самых лучших воспоминаний. Заказав вина и закусок, он сел к ним за стол. Ему хотелось быть среди них – тех, которые знали ту часть его прошлой жизни. Которые сложили о нем легенду. И пусть та легенда обросла несуществующими сказочными подробностями вроде бриллиантов и других подарков, которые он не дарил – это неважно. Главное, эти люди, как и сама Татьяна, верили в него, молодого моряка. Им даже в голову не пришло, что он мог просто не вернуться! Погиб, сгинул, а как же еще?
