– …милиции, – поправила Дженни, – тогда это там называлось «милицией».
– Как скажете… Долго я пытался отговорить сына. Но он не слушал меня. Я понимал, что все мои попытки напрасны, я просто пытался оттянуть время. А потом он встретил этого… Маркова.
Старик прервался. Дженни снова потянулась к графину с водой, но он жестом остановил ее.
– Кто такой Марков?
– Бизнесмен. Если его можно назвать таким приличным словом. Скорее бандит. Он пытался наладить продажу оргтехники. Мой сын искал выход на русский рынок, в то время как Марков искал выгодных поставщиков. Уж не знаю, как они вышли друг на друга… Марков убедил Джефа в необходимости создания совместного предприятия. Договорились о первых поставках. Джеф поставлял компьютеры, Марков занимался вопросами реализации. Уже после первой партии стало ясно, что прибыль будет огромная. Компьютеры были новинкой в России, разлетались еще на бумаге, не успев дойти до пункта назначения. А на Дальнем Востоке они вообще только-только начали появляться. Мой сын, разгоряченный таким успехом, договорился с Марковым сразу о нескольких поставках. Суммы контрактов были миллионные. Вторую партию Джеф доставил в Россию сам. Точнее, прилетел проконтролировать ход дела. Но, посмотрев, как ведутся дела, он пришел в ужас. Все оформлялось незаконно, как это у вас называется – черный кэш?
– Черный нал, – вставила Дженни.
– Вот-вот, именно, черный нал… Не платились налоги, составлялись какие-то поддельные бумаги. Одним словом, по нашим законам, как минимум десять лет тюрьмы. Я знаю, что Джеф тогда крепко повздорил с Марковым. Он заявил, что разрывает контракт и будет искать нового партнера. Когда я разговаривал с ним в один из последних дней, он сказал, что уже нашел новую компанию с хорошей репутацией. Он хотел привезти с собой ее владельца, они должны были лететь одним рейсом. Что было дальше, вы знаете. Они не долетели. Деньги за ту последнюю партию так и не вернулись, много денег…
– А какое отношение все это имеет к тем бумагам, которые я переводила?
– Дело в том, что у меня есть основания подозревать, что это была спланированная акция. Самолету, на котором летел мой сын, суждено было погибнуть.
– Это серьезное обвинение. Почему вы так думаете?
– Мой сын неоднократно упоминал в разговорах со мной, что Марков угрожал ему. Сначала тонко, намеками, потом грубо, открыто. Я страшно боялся за него, почему-то был уверен, что он уже не вернется домой. Когда он мне позвонил из аэропорта перед вылетом, я облегченно вздохнул – пронесло! Оказалось, рано. Я потерял сына… Единственного… Больше у меня ничего нет в этой жизни.
Фишер заплакал. Дженни подошла, присела перед ним на корточки, протянула платок. Она ничего не говорила. Просто сидела рядом и молча гладила его дрожащие морщинистые руки. Старик постепенно успокоился.
– И все же, – осторожно постаралась вернуть разговор в русло Дженни, – откуда у вас эти документы?
– Эти бумаги – ответ на вопрос, который мучил меня все последние годы: отчего погиб мой сын. В газете писали что-то про погодные условия. Я не поверил. До меня дошли слухи, что были какие-то неполадки в самолете, и что на самом деле были две комиссии по расследованию причин катастрофы. Я хотел докопаться до правды. У меня достаточно денег, но даже мне потребовались годы, чтобы раздобыть эти бумажки, спрятанные под грифом «секретно», за которыми стоит тайна гибели моего сына.
