– Мы знаем ее, – тихо сжав ей руку, сказала Луиза, – нас Кэти, то есть Катарина научила… Мы всегда ее перед сном читали, – а потом еще тише спросила: – А Алине теперь совсем-совсем с нами разговаривать будет нельзя?
– Что за обращение, Луиза? Если бы Вас слышал Ваш отец… – леди Гиз сокрушенно покачала головой. – Я понимаю, герцогиня разрешила Вам так к ней обращаться, но так называть ее – это верх неприличия. Вы должны называть ее Ваша Светлость. И почему совсем? Вы же слышали, что теперь будете обедать и ужинать вместе с герцогом и герцогиней, если в замке не будет гостей.
– Но ведь за едой не говорят… Вы сами говорили, леди Розалинда… Когда же она разговаривать с нами будет? Вы даже не представляете, как с ней интересно беседовать…
– О беседах я ничего не могу Вам сказать, Луиза. Зато твердо знаю, если мы сейчас же не отправимся к себе, Ваш отец будет очень недоволен и вами, и мной. Поэтому давайте поторопимся, милые леди.
Начало ужина прошло на удивление в очень спокойной атмосфере. Герцогиня умиленно выслушала, стоя рядом с герцогом, чтение "Отче наш" в исполнении его дочерей и явно осталась довольна. Во время еды она почти все время ласково улыбалась девочкам, не делала замечаний, а наоборот, старалась найти, за что похвалить, и часто говорила им комплименты. Было видно, что младшие девочки просто счастливы и изо всех сил стараются угодить ей.
Что совсем нельзя было сказать про Катарину, которая напоминала больше нахохлившуюся птичку, чем юную леди ее лет. Однако герцогиня, будто не замечала ее насупленного вида. Напротив, как только та во время еды чуть распрямилась, она похвалила ее осанку, сказав, что если Катарина будет всегда так держать себя, то недостатка в женихах у нее точно не будет.
На что старшая дочь герцога еще больше нахмурилась и согнулась так, что леди Гиз, сидевшая с ней рядом, была уже готова строго сделать ей замечание, но, столкнувшись с взглядом герцогини, неотрывно смотревшей прямо на нее, промолчала. После чего герцогиня, чуть заметно кивнув, отвела взгляд.
Однако тут не сдержался герцог.
– Катарина, – жестко произнес он, – сядь прямо и перестань хмуриться.
Искоса взглянув на отца, Катарина, немного выпрямилась, но через пару минут вновь согнулась над тарелкой.
– Катарина, – грозно сказал герцог, – Если ты не желаешь должным образом сидеть за столом, ты будешь стоять весь ужин.
– Милорд, если только Вы заставите ее встать из-за такого пустяка, я встану вместе с ней, – герцогиня мрачно посмотрела на супруга.
Герцог хотел ей что-то ответить, но не успел, потому что Катарина поднялась из-за стола и очень отчетливо произнесла:
– Я действительно не хочу сидеть за столом, отец, и лучше постою.
– Это как понимать? – герцог грохнул кулаком по столу. – Ты что себе позволяешь? Это по какой, позволь узнать, причине ты не хочешь сидеть с нами за одним столом? А? – он рывком поднялся из-за стола, отшвырнув стул, и шагнул к дочери.
– Милорд, прекратите! Прекратите сейчас же! – герцогиня вскочила, в глазах ее полыхнул мрачный огонь, и она перешла на латынь.
Леди Гиз латыни не знала, но видела, как длинная фраза, высказанная герцогу герцогиней, моментально сбила с него весь пыл и привела его в явное замешательство, но он сумел быстро взять себя в руки и ровным голосом произнес:
– Леди Розалинда, сейчас же отведите леди Катарину в ее покои. Ее поведение мы обсудим позже. А леди Луизу и леди Марию я после ужина провожу сам.
