– А зачем он так решил?
– Ну, наверное, отец Ваш попросил. Король спросил, чем его наградить за заслуги, он и попросил…
– А зачем попросил?
– Наверное, потому что полюбил.
– Это ужасно, леди Розалинда… Как мы будем жить? Получается, что теперь отец совсем не любит нас, а любит только ее, а она совсем не любит его… Наша жизнь будет похожа на кошмар, леди Розалинда.
– Насчет нашей жизни не знаю… – леди Гиз иронично усмехнулась. – А вот Ваша жизнь, моя юная леди, точно будет нелегкой, если Вы в ближайшее время не измените своего поведения и не научитесь подчиняться как желаниям Вашего отца, так и желаниям герцогини. Запомните: если изменить что-то Вы не в силах, то это необходимо принять, как данность.
– Нет! Нет! – Кэти бросилась на кровать и, уткнувшись в подушки, зарыдала. – Он не мог разлюбить нас… не мог… ведь мы любим его, а ей он совсем не нужен… она не любит его… Неужели он это не видит?
Леди Розалинда вначале хотела жестко потребовать, чтобы Кэти немедленно прекратила истерику, а потом решила, что девочке не помешает выплакаться, и тихо вышла, закрыв за собой дверь, а потом, для верности даже заперла ее на ключ.
Она направлялась к своим комнатам, когда в коридоре появился герцог Тревор, который вел за руки двух младших дочерей. Увидев ее, герцог остановился и сурово приказал дочерям:
– Быстро идите в свои комнаты и ждите там леди Розалинду.
Девочки, испуганно глядя на отца, почтительно склонились перед ним и скрылись каждая в своей комнате.
– Леди Розалинда, нам надо поговорить, – обернулся к ней герцог. – Лучше в Вашей комнате.
– Как Вам будет угодно, Ваша Светлость, – леди Гиз провела герцога в свою комнату и плотно закрыла дверь.
– Розалинда, леди Катарина сказала Вам, что поняла из фразы герцогини? – мрачно глядя ей прямо в глаза, спросил герцог.
– Да, Ваша Светлость, – леди Гиз решила не лгать, чувствуя, что даже небольшое лукавство герцогу в таком щепетильном вопросе может стоить ей очень дорого, – Ваша дочь поняла, что Вы воспользовались своим правом и силой в Вашу первую брачную ночь с герцогиней, и герцогиня спросила Вас намерены ли Вы и дальше использовать их до тех пор пока не разрушите все вокруг.
– Дьявол, – выругался герцог и стукнул кулаком по стене, а потом, шагнув к окну, отвернулся, схватившись рукой за широкую оконную раму. Он с трудом скрыл, как обрадовался этим словам Розалинды. Идя сюда, он как раз на это и надеялся. Надеялся, что Кэти именно так и поймет фразу, произнесенную герцогиней.
Сжимая до побелевших пальцев оконную раму, он мрачно проронил:
– Иногда оказывается что, то, чему научил детей совсем им и некстати… В общем, мне бы очень хотелось, леди Розалинда, чтобы то, что Вы узнали… о том, что я был… – герцог ненадолго замялся, словно подыскивая слово, и продолжил: – что был не очень обходителен с Ее Светлостью в нашу первую брачную ночь, не оказалось бы достоянием гласности…
– Ваша Светлость, я буду нема, как рыба, – заверила герцога леди Гиз, преданно глядя ему в глаза.
Однако тот ни на секунду не поверил в искренность подобного заявления, зная, как эта немолодая сплетница обожала оказываться обладательницей всякого рода тайн, которые тут же после этого переставали быть тайнами вообще. Но именно на это у герцога и был расчет.
– Я верю Вам, Розалинда… – герцог отошел от окна и стал нервно расхаживать по комнате. – Герцогиня, как видите, до сих пор не может простить мне этого… – продолжил он. – Хотя, конечно… я признаю, что немного перебрал и настаивал на своих разнообразных желаниях не слишком учтиво… Но дело-то прошлое… и я надеюсь, Ее Светлость со временем забудет об этом… и мне совсем не хотелось бы, чтобы сейчас все это стало известно при дворе. Король и так уже дал мне понять, что я слишком грубо обошелся с его кузиной… если же теперь поползут слухи… его это разозлит еще больше.
