– Ее Светлость жаловалась на Вас королю? – глаза леди Гиз заблестели от восторга, что она узнала столь конфиденциальную информацию.
– Конечно… моя супруга с ее строгим, почти монашеским воспитанием никак не могла безропотно снести подобное. Поэтому она приложила максимум стараний, чтобы я раскаялся в своем столь неосмотрительном поведении, и ей это, надо признать, замечательно удалось… А сейчас еще эта выходка моей старшей дочери… – суровое лицо герцога исказила гримаса явного недовольства, и он тоном, нетерпящим возражений, продолжил: – Отныне леди Катарина больше не будет с нами ни обедать, ни ужинать. За младшими девочками будет приходить Рон, если герцогиня захочет их видеть… А Катарина, чтоб не выходила никуда… я не желаю ее видеть.
– Мне наказать ее?
– Сами решайте, Розалинда. Я думаю Вам виднее, как заставить мою дочь повиноваться, – герцог раздраженно повел плечами. – В общем, я даю Вам полную свободу действий, девочка должна стать покорной и послушной.
– Хорошо, Ваша Светлость, я постараюсь, – леди Гиз склонила голову.
– Итак, я надеюсь на Вас, – проговорил герцог и стремительно удалился.
Отперев дверь комнаты Кэти, леди Гиз вошла и с удовлетворением заметила, что та уже успокоилась и больше не плачет. Более того, увидев, что она вошла, Кэти тут же встала с кровати и, чуть присев, склонила голову:
– Леди Розалинда.
– Я рада, что Вы самостоятельно сумели успокоиться, леди Катарина, – кивнула она ей в ответ.
– Отец разговаривал с Вами?
– Да.
– Что он сказал? – Катарина со страхом взглянула на опекуншу.
– Ничего особенного… – повела плечом та, – кроме того, что Вам запрещено покидать это крыло замка до тех пор, пока Вы не научитесь себя прилично вести, – она немного помолчала, а потом продолжила: – Наказывать сегодня я Вас не буду. Однако в дальнейшем любое Ваше своеволие я буду строго пресекать.
– А мне совсем нельзя выходить? Даже во двор? – удивленно переспросила Кэти.
– К сожалению, да. Это непременное требование герцога.
– А я могу поговорить с ним? Я хочу извиниться…
– Мне не хотелось бы Вас огорчать, леди, но я вынуждена отказать Вам, потому что общаться с Вами герцог не желает.
– Но ведь тогда получается, что я буду здесь как заключенная… – подавленно проговорила Кэти, в ее глазах вновь заблестели слезы.
– А Вы что хотели, моя дорогая, надерзить герцогу и герцогине и чтобы это сошло Вам с рук?
– А если я буду слушаться? И все-все выполнять? Тогда он простит меня?
Во взгляде Катарины, обращенном на леди Гиз было столько мольбы, что та невольно растрогалась.
– Надеюсь, увидев, что Вы стали послушны, он изменит свое решение, – проговорила она, желая ободрить расстроенную девочку, и помолчав немного, добавила: – Я, по крайней мере, обязательно буду просить его об этом.
– Я буду очень стараться, – пообещала Кэти.
3
Кэти стремясь загладить свою вину перед отцом, поначалу прилежно выполняла все требования и задания леди Гиз, пытаясь показать, что стала очень послушной. Однако время шло, а герцог старательно избегал любых встреч с ней. И постепенно Кэти стало овладевать отчаяние. Ей начало казаться, что отец уже больше никогда не захочет видеть ее. Ведь даже младшие сестры общались с ним, да и с герцогиней теперь достаточно редко.
Герцог стал часто уезжать в столицу, возвращался из которой, чаще всего вместе с королем, и торжественные приемы в замке следовали один за другим. Король навещал замок Телдом с завидной регулярностью. Не проходило и трех дней, чтобы кавалькада разряженных дворян не появлялась в замке. Вскоре установилось даже что-то вроде расписания. По понедельникам и средам король со свитой охотились в замке и уезжали лишь поздним вечером. По пятницам же герцог устраивал для короля торжественный ужин с танцами и иными развлечениями, покидали который гости уже в субботу ближе к обеду, а нередко и после него.
