– А вы ведь о чём-то подумали, – предположил Буру, шагая рядом со следователем. – Рассказать не хотите?
– Давайте дождёмся утра, – уклончиво ответил Сандал, убирая пистолет в кобуру. – У меня пока нет уверенности. К чему зря наводить панику.
У палаток появились Лебедев и его молодой коллега Ситник.
– Что произошло? – нервно спросил профессор. – Мы слышали выстрел.
– Стрелял я, – ответил Сандал. – Собаки подняли шум.
– Шум? Выяснили, из-за чего?
– Дождитесь утра, – сдержанно повторил следователь.
Оставив Буру и учёных в смятении, он свернул к стоянке и растаял во тьме.
Спустя несколько часов озадаченные Сандал и бригадир вновь стояли под навесом «собачьего» угла.
– Не сказать, чтоб неожиданно, – прокомментировал следователь, – но всё же я надеялся.
– Перед рассветом ветер поднялся, – не без разочарования произнёс Буру и повернулся на оклик.
К ним спешили археологи. Первым открыл рот Лебедев:
– Ну и что здесь ночью было?
– Сложно ответить, все следы пропали, – сообщил Буру и совсем мрачно добавил: – Если, конечно, были.
– Чт… что значит если?! – запинаясь проговорил взволнованный профессор.
Сандал, быстро глянул на бригадира.
– Ну уж что-то от вашей псины должно было остаться, – заметил он осторожно.
Черты лица Буру напряглись. Профессор застыл с открытым ртом.
– А если посмотреть запись с камеры? – предложил Ситник.
– Какой камеры? – оживился следователь.
– Забыл вам сказать, – помялся Лебедев. – Мы же в тот день, когда пропали рабочие, ещё утром нашли у колодца инструменты и куртку Роджера.
– Пропавшего рабочего? – уточнил Сандал.
– Да-да-да. А я ведь наложил строгий запрет на спуск в подземелье. Вот мы с Вадимом… э-э-э… Вадимом Андреевичем, придумали установить на ночь камеру. Ну знаете, так, на всякий случай…
– Я всё понял, – перебил его следователь. – Показывайте вашу камеру.
– Пойдёмте к Марго, – позвал Лебедев и первым направился к светлому шатру, обособленно стоящему на краю лагеря.
– Марго – это…
– Маргарита Ланская, моя ассистентка, – объяснил учёный, семеня впереди компании. – Правда, камера установлена в стороне от лагеря, у подземелья, но мало ли, вдруг на неё что-то попало.
Откинув полог, он по-хозяйски повёл рукой, приглашая Сандала пройти в шатёр Ланской.
– Марго, – поприветствовал следователь сидящую перед ноутбуком девушку.
Та улыбнулась столичному гостю. Карие глаза вежливо глянули на археологов и вскользь задели Буру, нерешительно переступающего с ноги на ногу позади всех.
– Рита, – профессор положил руку на спинку её стула, – выведи-ка нам запись той камеры, что у подземелья, и промотай ночную съёмку.
– Какой отрезок времени вас интересует?
– Давайте начнём с двух, – попросил следователь.
Смуглые пальцы Марго запорхали над клавиатурой. Пришедшие подались вперёд и уставились на отдельный монитор. На экране развернулось монохромное изображение спящей пустыни. В шатре повисла напряжённая тишина, и стало слышно, как сквозь фоновый шум свиристят ночные насекомые: шоу-шоу-шоу-шоу. В черноте углом выступала серая кладка колодца, освещённая далёким лагерным фонарём. Вход в подземелье был завален досками.
Пару-тройку минут перед камерой мельтешила застигнутая светом мошкара. И вдруг надёжно зафиксированное устройство ожило. С тихим жужжанием оно развернулось, сместив угол обзора на девяносто градусов, и замерло. Никто не проронил ни слова. Зрители пытались понять, что произошло, и разглядывали изображение, на котором волны песка, убегая вдаль, терялись в темноте.
