– Что передают, какие новости в цивилизованном мире? – кивнул Ситник на одиноко лежащий на столе мобильник.
– Не знаю, – пожала она плечами и потыкала пальцем по экрану. – Связи нет.
– Так и нет?
– Таонга! – забежал под навес белый как полотно Мунаш. – Там… там…
Он с трудом сглотнул и уставился на Лин и Вадима.
– Что там?! – схватил его за локоть молодой учёный. – Толком сказать можешь?
Ужас, написанный на лице паренька, передался Алине. Она поднялась с лавки и, прижав к груди кулаки, переводила испуганный взгляд с одного парня на другого. Мунаш открывал и закрывал рот, точно выброшенная на берег рыба. Будучи не в силах говорить, он ткнул рукой в сторону палатки, у входа которой собирались рабочие. Сорвавшись с места, Вадим побежал к растущей толпе. Алина с Мунашем кинулись следом.
Спальное место Таонги представляло из себя ворох окровавленного тряпья. Широкий размазанный след вёл до порога, переходил в пропаханную борозду и, змеясь между палатками, резко обрывался метрах в десяти за лагерем. Тела парня нигде не было видно. Будто его затащили под песок либо растерзали без остатка.
– А ты! – накинулся на Мунаша Вадим. – Как же ты ничего не слышал?.. Что, совсем?!
На глазах подростка выступили слёзы.
– Я спал, – выдавил он.
– Да что ж ты! – Со всех сторон его обступили рабочие. – Рядом с тобой второй раз чертовщина происходит.
– Отстаньте от него! – прогремел Буру. Растолкав толпу, он навис над Ситником. – Наша палатка рядом стоит, так и мы ничего не слышали.
Он поднял кулак, сравнимый в размере с головой Ситника, и поднёс близко к лицу археолога. Тот отшатнулся. С кожаного ремешка, зажатого в пальцах, вязко стекали кровяные сгустки. По толпе прошёл общий вздох: растерзали ещё одну псину!
Отшвырнув ошейник, Буру, недовольно оглядел собрание:
– Ночью тихо было, – сказал он. – Собаки молчали. Так, пару раз брехнули, и всё.
После слов бригадира никто не посмел заговорить. Помимо мощи и свирепой жестокости, приходящие хищники обладали ещё одной неприятной особенностью. Они оставались незамеченными, а потому практически неуловимыми.
– Сандал предупреждал, что эти твари очень коварные, – добавил подходящий Лебедев.
Все разом повернулись к учёному.
– Профессор, что с охраной?
– Связи нет, – отозвался тот. – Я ни до кого не могу дозвониться.
– А домой? – спросил Ситник. – Пусть ассоциация озаботится нашей безопасностью.
– Свя-зи-нет, – раздельно повторил профессор. – Всю ночь ждали, без толку. Надо отправлять машину.
– Мать твою! – раздалось из толпы. – Так нас всех по одному и передавят. А охрана что? Как просмотрели-то?..
– Они сами ни черта не могут объяснить, – ответил Буру. – Говорят, в одночасье сон срубил. Очнулись уже под утро и ничего не помнят.
Оставив взбудораженную толпу, профессор тяжело опустился на ящик с инвентарём, спрятал лицо в ладонях и с горечью вздохнул. Размышляя о судьбе экспедиции, краем уха учёный невольно прислушивался к разговорам рабочих.
– Дядя?
Лебедев поднял голову. К нему подходила племянница. Она присела рядом на контейнер и взяла его за руку.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Зря я позвал тебя с собой, – произнёс он упавшим голосом.
Она выпустила его ладонь, извлекла из нагрудного кармана заколку и сколола на макушке волосы.
– Что ты намерен делать с экспедицией?
Вытянув и скрестив стройные загорелые ноги, Алина принялась отвлечённо рассматривать запылённую подошву ботинок. Однако крохотная складка между бровями и напряжённое выражение лица выдавали попытку скрыть тревожные переживания.
