Иногда Эш поглядывал на девушку: ему нравились ее мягкие черты, глаза, в которых скрывалось едва сдерживаемое веселье, почти озорство. Кристина мурлыкала песенку, и что-то детское было в ее простой мелодии; несмотря на возраст автомобиля, она с легкостью переключала передачи, и движение ее руки, перемещавшей рычаг, было наполнено тонкой грацией, словно оно не требовало никакого усилия.
День упорно хмурился; облака были похожи на огромное, скомканное одеяло, с немного порванными краями и местами испачканное.
Беседа иссякла, и хотя раз или два Кристина поворачивала голову, чтобы улыбнуться ему, она сразу же возвращала свое внимание на дорогу, не оставляя ему времени для ответа.
Вскоре машина въехала на подъездную аллею; за большими, изящно украшенными воротами, открывалась уходившая далеко вперед, посыпанная гравием дорога, которой требовался некоторый ремонт. По обеим ее сторонам, за небольшими лесистыми участками, располагался парк, представлявший из себя просто лужайки; но чем ближе «Уолсли» подъезжал к дому, тем более благоустроенным он выглядел. Цветочные клумбы, элегантные живые изгороди и кустарниковые аллеи – все это, очевидно, было задумано так, чтобы являть собой разнообразие пейзажей, в зависимости от того, с какой стороны к ним приближаться. Из парка поднимался дом, словно его создатель намеревался построить его скорее доминировавшим, чем гармонировавшим с окрестностями. Эдбрук впечатлял своей мрачностью, но, несмотря на пухлые апсиды и умело смасштабированные эркеры, смущал какой-то незащищенностью. Что-то, казалось, оборвалось внутри Эша: внезапное и необъяснимое падение настроения, оставившее его как-то странно уставшим. Он всматривался в дом и удивлялся своей тревоге.
Кристина остановила машину у небольшого пролета каменных ступеней, поднимавшихся ко входу в Эдбрук. Когда начала открываться парадная дверь, девушка заглушила мотор, выскочила наружу и энергичными прыжками пустилась по ступенькам. Эш спешился с большей важностью, дотянулся до своего багажа и на несколько мгновений задержался на дорожке, чтобы посмотреть на то, что его окружало.
Наверху, в дверях, стояла женщина и взволнованно глядела на исследователя.
– Я опоздала, няня, – услышал он голос Кристины, – но быстро нашла нашего мистера Эша.
Когда он поднялся по ступенькам, женщина, названная няней, широко распахнула половинку двойной двери и в дневном свете показались ее седые волосы и морщинистое лицо. Она отошла, чтобы позволить Кристине пройти, а последовавший за Кристиной Эш кивнул ей и сказал: «Мисс Уэбб».
В ее внимании, с которым она изучала Эша, была заметна нервозность, словно она сомневалась: он ли это на самом деле.
– Спасибо, что вы приехали, мистер Эш, – сказала она наконец, очевидно, удовлетворенная.
Его глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к пещерному мраку передней, в которой он очутился; дневной свет сюда почти не доходил, а дубовые панели, которыми было обито большинство стен, добавляли во все это еще больше темноты. Прямо напротив располагалась широкая лестница, поднимавшаяся на галерею; сам коридор сужался в направлении от главного входа, по обеим сторонам в него выходили двери.
У подножия лестницы ждали двое мужчин. Старший из них – лет около сорока, предположил Эш – одетый в строгий костюм с галстуком, шагнул вперед и протянул руку.
– Позвольте представиться, – сказал он. Его гостеприимство выглядело так же официально, как и наряд. Меня зовут Роберт Мериэлл, а это мой брат, Саймон.
