– Ингольф, – спокойно произнёс я.
– Что?
– Меня зовут Ингольф. А тебя?
– Хакли, – помедлив, ответила она.
– Хакли, мы должны вернуться к реке.
– Зачем?
– Потому что её песня оборвалась именно на этом. Поверь властелину слова, слова никогда не бывают бессмысленными.
Не найдя, что возразить, она кивнула и мы пошли обратно. Назад, уже по проторенной дороге идти было быстрее. Существенно облегчало путь ещё и то, что Хакли больше не пронзала меня недоверчивыми взглядами. Не то, чтобы она считала меня другом, просто больше не считала врагом. Впрочем, в глазах тналов и это дорогого стоило.
Мы вышли к реке. Она была уже здесь. Её тонкий силуэт колыхался над водой. Когда мы приблизились, она вскинула голову и опять запела.
Вода меня тянула вниз,
Туда где бродит мгла,
Любимый, там меня дождись,
Как я тебя ждала.
Но нет, брожу я средь ветвей,
И держит меня лес,
Молю, скорее прах развей
Дорогой в синь небес.
Молю, позволь мне обрести
Заслуженный покой,
Прости, любимый мой, прости,
Я жажду быть с тобой.
В её взгляде была мольба. Опять начал подниматься ветер, но я вскинул руку со светящимися знаками и он утих. Хакли сделала вид, что не обратила на это внимания.
– Что теперь? – холодно осведомилась она.
– Нужно её отпустить.
– Нет.
Я удивлённо посмотрел на тналлу.
– Почему?
– Она убила тнала. За это нет прощения.
– Я убила его… – раздался далёкий, похожий на шелест голос, – потому, что он убил мою любовь. Он убил Джозефа.
– Тналы не убивают без причин, – упрямо заявила Хакли.
– Он сказал, что так Джозеф обретёт покой, – произнесла Беатрис, будто не слыша слов тналлы.
– Это ложь… – начала было Хакли, но я вскинул руку, останавливая её.
– Кто сказал?
– Мужчина с фиолетовыми глазами. Он дал мне кинжал и сказал, что тналы, убивая, выпивают жизнь, и пока тнал жив, душа Джозефа мучается.
– Глупость, – процедила Хакли, – тналы не убивают без причин, а тем более не крадут души.
Сапфировые глаза впились в Хакли. Вода в реке начала бурлить, будто что-то поднималось со дна. Тналла будто этого не замечала. Она продолжала надменно смотреть на девушку.
– Ты такая же, как он, – прошелестела Беатрис, – я убью тебя.
Она вздрогнула и растаяла. Вода в реке будто вскипела. Струя ударила в небо – и из неё вылетела девушка. Это был уже не призрак. Остекленевшие глаза Беатрис бессмысленно смотрели на Хакли. Посиневшие губы шевелились, но уже не издавали звуков. Я с ужасом заметил у неё в руке кинжал. Тналла застыла. Её взгляд впился в кинжал. Мгновение спустя она попятилась.
Я был ошарашен. Она готова была сразиться с властителем слова, но робела перед мёртвой девушкой. Нет, то, что она мертва, было ни при чём. Всё дело, похоже, было в кинжале. Стараясь не сводить глаз с Беатрис, я медленно отступил к Хакли.
– В чём дело? – шёпотом спросил я, глядя как покойница ступает на берег и медленно идёт к нам.
– Кинжал… – дрожащими губами пролепетала тналла, – оружие, однажды вкусившее кровь бессмертного, и впредь жизни их обрывает…
Теперь я всё понял. Она боялась потому, что знала, что может умереть. Если сейчас Беатрис пронзит её этим кинжалом, сила тнала ей не поможет. Впервые Хакли выходила на бой как смертная, и это приводило её в ужас. Я мрачно указал ей отступить. В другой ситуации она сочла бы это глупостью, подчиниться приказу смертного, но сейчас у неё не было выбора.
Я выступил вперёд.
– Беатрис, нет! – твердо проговорил я.
