Когда Кдан очнулся от кошмара, то понял, что лежит на циновке в тени баньяна возле живописного пруда с лотосами. Его одежды промокли от пота, а щеки были в слезах. Кажется, его лихорадило. На дрожащих от слабости ногах Кдан поднялся и побрел в сторону хижины на сваях: все казалось знакомым, но при этом, он словно находился здесь впервые в жизни. Где он? Может, смерть в виде Ямы на буйволе14 уже пришла за ним?
Однако все прояснилось само собой: в бамбуковой постройке на низкой кушетке перед очагом сидела его добрая гуру – госпожа Самнанг. Тело ее покачивалось из стороны в сторону, а губы шептали:
– Шанти, шанти, шанти15.
Она заканчивала ритуал. Увидев только ее дородное тело, напоминающее джутовый мешок с рисом, доброжелательное лицо благородного сливочно-коричневого оттенка, черные глаза, никогда не смотревшие на него с укором, Кдан всхлипнул и бросился перед ней на колени. Юношу мучал жгучий стыд. Однажды он подло обманул учителя, а за это не прощают.
Кдан так и сидел недвижимый, не решаясь на какие-либо объяснения, пока старая брахмана сама не дотронулась его лица. От ее ласкового касания юноша вздрогнул в страхе.
– Это ведь запрещено! – прошептал он, ужасаясь при мысли от того, что учитель может стать из-за него нечистой.
Вместо слов госпожа Самнанг протянула ему рис на банановых листьях.
– Ты истощен, – ласково сказала она. – Поешь.
Кдан подчинился. Покуда он пытался затолкать липкий комок в пересохшее горло, то не смел поднять взор и посмотреть прямо в глаза той, которую столько лет обманывал. Но вот подкрепившись и набравшись мужества, он вздернул голову и сказал быстро:
– Простите меня, гуру Самнанг. Я совершил ошибку.
Она с грустью улыбнулась.
– Ты ведь сделал это не для себя, сын мой? Для кого-то еще?
Кдан согласно качнул головой; мудрый учитель знал все на свете.
– Ложь ради спасения другого не является столь ужасной, сколь во имя себя, – отозвалась учитель. – И ты остался в живых после казни; это значит тебе дарован еще один шанс. Знаешь ли ты, мой мальчик, что теперь тебе разрешат высказать пожелание – любое! Эта милость даруется всякому, кто выжил после осуществления смертного приговора.
– Но… Там в джунглях… Я бы умер, если бы вы не забрали меня… Лихорадка одолевала мое тело… – слабо попытался возразить Кдан.
Брахмана легко пожала плечами:
– Бог часто действует через людей, мой мальчик. На сей раз я была его орудием.
– Я благодарен вам, госпожа!
– Твой друг волк тоже жив. Но ему надо оправиться от ран.
Кдан почувствовал, как слезы благодарности хлынули из глаз. Ранки на лице защипало. Дхоль спасен!
– Он тоже помог мне, как и вы, – поделился юноша.
Брахмана загадочно улыбнулась своими смуглыми губами.
– Еще один урок, мой мальчик. Когда будешь стремиться к цели, не забывай про тех, кто рядом.
Юноша густо покраснел и спрятал взор. Хороший урок. Как и все, что говорила брахмана. Только он, видимо, нерадивый ученик.
– Какое желание ты выскажешь на Совете брахманов?
Кдан молчал в нерешительности.
– Позволь помочь тебе. Попроси восстановить тебя в варне кшатриев. Тогда ты сможешь окончить обучение со мной. Тебя не посмеют изгнать, и все будет, как прежде.
Как прежде уже не будет.
– Окун16 за мудрый совет, гуру Самнанг.
Кдан вспомнил, с каким отвращением смотрели на него во время суда старейшины. Они презирали его, ужасались! Неужели все изменилось, и теперь они действительно выполнят любое его пожелание? Мысль его заработала. И все-таки как стало известно про обман? Неужели тот самый мальчишка кшатрий, испугавшийся храмового лабиринта, донес на него? Кроме него никто не знал о том, что он из другой варны, никто, даже его собственная семья… Кдан ушел из дома, сказав всем, что собирается стать подмастерьем одного купца из столицы; родные и не подумали усмотреть в его словах дурное. Только Кдан не желал становиться учеником вайшьи
