Огромные змеиные головы зиждились на ступенях, гостеприимно встречая отважных паломников. По всему периметру храм был окружен бассейнами с водой, пестрившей гиацинтами и лотосами. Вода символизировала Молочный океан, из которого можно было добыть эликсир бессмертия – амриту.
Омытый дождем, парящий в клубах тумана, поросший изумрудным мхом – Аникор казался небесным дворцом, к которому приложил руку прекрасный зодчий Индра26, а не обычной человеческой постройкой. Люди строили его на добровольных началах, а не под принуждением, ибо верили, что таким образом приближают себя к небу. А все, что исходит от сердца и добрых помыслов, – выглядит прекрасно.
Паломники заходили с разных сторон: с южной, северной, западной и восточной, что соответствовало названию племен. Кдан сквозь полуопущенные ресницы смотрел на двоих юношей – тех, кому уготовано было вместе с ним представлять Южное племя. В целом они являлись одной командой, однако Кдан отчетливо понимал: он действует один, сам по себе. Именно ему надлежит принести напиток бессмертия, иначе он обрекает себя и свою семью на ужасные страдания. Для него победа была вопросом жизни и смерти.
Его спутников звали Ваен и Софир. Кдан никогда не был особенно дружен с этой парочкой. Ваен часто задирал его, дразнил. Это был коренастый юноша со светло-кофейной кожей, чуть приплюснутым носом и корявыми растопыренными пальцами на руках, напоминавшими связку пальмовых листьев. Он все время потел и ходил мокрый, как смотритель слонов. Кдан подозревал, что Ваен страшно завидует ему: у него-то все получалось с первого раза, гуру Самнанг явно благоволила ему, а Ваен запоминал священные тексты с трудом, был немного тугодумом, и учитель почти никогда не хвалила его. Софир дружил с Ваеном. Он, в противоположность товарищу, был тонок, точно бамбук, сух и смугл. Софир обладал по-девичьи нежным голосом, который Кдана особенно раздражал.
Теперь они стояли вместе, намереваясь принести победу своему племени, но между ними не чувствовалось единение, а напротив, витал разлад. Даже воздух, казалось, стал гуще, напоминая пальмовый сироп.
– У тебя от грязи ногти почернели, вайшья, – издевательски шепнул Кдану на ухо Ваен.
Кдан молчал, плотно сцепив зубы. Он никогда не отвечал на оскорбления, считая подобное поведение неразумным.
– Как же мы справимся, если один из нас обычный свинопас? Победу ведь одержат сильнейшие.
– Не трогай его, Ваен, – примирительно промурлыкал Софир своим нежным голоском. – Сейчас мы на одной стороне.
Музыканты заиграли на флейтах, арфах и раковинах, начиналось торжественное действие: вход паломников в храм. Кдан знал, что с других сторон также играет музыка, и перед огромными нагами смиренно стоят смельчаки, готовые отправиться за амритой. Что они чувствовали? Страх за свою судьбу, гордость из-за того, что их выбрали? Кдан не знал. Он мог сказать лишь про себя, а в его сердце сейчас царил мрак, как в самых темных углах храма, где обитают летучие мыши.
– Не робей, свинопас, – шепнул ему на ухо задиристый Ваен, очевидно, вознамерившись теперь постоянно унижать своего спутника.
Они синхронно сняли сандалии, их оросили прохладной водой, а затем трое под звуки духовых инструментов поднялись по невысоким каменным ступеням. Почтительный поклон, еще один до самой земли, и они вошли в темную прохладу Аникора. Сырость тут же пропитала их шафрановые монашеские одежды, полумрак заволок глаза, а легкие заполнил липкий аромат благовоний. Сводчатые потолки были расписаны яркими красками. В храме было несколько ярусов: обычно брахманы поднимались наверх во время проведения ритуалов. Но паломникам была уготована иная участь. В молельном павильоне зияла огромная яма со скользкими ступенями, напоминавшая обитель смерти. Именно туда, вниз, нужно было уходить троим смельчакам.
