Не знаю, считала это моя судьба везением, или это были такие её шутки, но она ещё ни разу не оставляла меня без ранений. Ни один бой или пьяная заваруха с применением стрелкового оружия не оканчивались для меня без огнестрельного ранения той или иной тяжести, будь это сквозная рана в животе или незначительная царапина на руке. Иногда мне казалось, что, если бы я стоял в толпе и кто-то наугад решил бы в эту толпу выстрелить, он, безоговорочно, попал бы в меня. И потому, отправляя очередную пулю на борт противника, я уже, где-то в глубине сознания, был готов к тому, что случилось после.
Я сумел подстрелить двоих пиратов, производивших работу с такелажем. Ещё с тремя справился Стэнли.
– Орудия готовы! – крикнул Нэвиль.
– Расчёты от орудий! – скомандовал я. – Огонь!
На миг, оторвавшись от перестрелки, я успел заметить вспышку от снаряда, разорвавшегося в трюме противника, успел увидеть, как полыхнул подобно брандеру пиратский корабль. А затем боль, как от мощного удара пронзила висок и я почувствовал, как моё тело безвольно переваливается за фальшборт, а затем мир начал смыкаться надо мной подобно ревущей пучине, в которую я проваливался.
Когда я очнулся, в первое мгновение мне показалось, что я лишился зрения. Лишь повернув голову и увидев где-то вдали какое-то светлое пятно, я понял, что просто нахожусь в тёмном помещении. И если я всё ещё оставался на земле живых, это значило, что кто-то из команды должен был спасти меня. Только, если я нахожусь в пещере, а это была именно пещера, и я спасён кем-то из команды, это, в свою очередь означает, что нам пришлось совершить высадку. Ну, да, наш корабль получил пробоину. Её надо залатать. А пираты? Было бы неразумно высаживаться на этот остров, зная, что здесь может находиться твой противник. Да и с тем повреждением мы б смогли, при малой парусности, дойти до какого-нибудь соседнего острова. А может, это и есть другой остров? Тогда вопрос – зачем выносить меня на берег? Может, что-то пошло не так?
Я попытался приподняться, всё ещё ощущая головокружение. Вдобавок я почувствовал, что с виска по правой щеке у меня течёт кровь, к которой налипли просоленные волосы. Странно, что ни мистер Эдмундс, ни Генри не позаботились о том, чтобы обработать мне рану.
Я приподнялся на руках, как вдруг откуда-то из темноты донёсся грубый голос.
– Что, очухался?
Я вздрогнул, повернувшись в сторону источника звука и с трудом различая в темноте силуэт человека. Голос его был мне незнаком. В моё спутанное сознание начало проникать понимание того, что я могу находиться и не среди нашей команды.
– Где я? – задал я вопрос.
– Где надо, – бросил незнакомец.
Я сел, прислонившись спиной к известняковой стене пещеры, всё ещё чувствуя сильное головокружение и понимая, что разговора с этим человеком не получится. Что ж, по крайней мере, хоть какую-то ясность из имеющегося положения я мог извлечь. Скорее всего, это – один из тех пиратов, что преследовали нас и здесь я нахожусь явно не в роли почётного гостя. Я перевёл взгляд на пирата. Это был довольно крупный человек и, вдобавок, вооружённый, так что, не смотря на отсутствие страха, я решил проявить благоразумие и не предпринимать попыток к бегству. Ещё неизвестно, что с нашей командой случилось и что может зависеть от моих действий. А, может, я, вообще, один в живых остался.
Не знаю, что притупляло мой страх – спутанность ещё только возвращающегося сознания или привычка сталкиваться с опасностью, но я не чувствовал ни ужаса своего положения, ни переживания о своей дальнейшей судьбе. Я только спросил:
