В поисках идеала - страница 15

– Ого! Вот это метод. Действенный, должно быть? – Филатову решительность неизвестного ему купца Золотова понравилась.

– Как бы не так, – покачал головой Морозцев. – Упёрся и Цыганов: сидит и из подвала своего грозит, что теперь никому ни копейки не заплатит. Казалось бы, и возраст почтенный, и здоровье уже не то, чтобы в таких условиях существовать, но нет! Третий месяц сидит и проклятия на голову Золотова и всех остальных шлёт. Илья тоже на попятную не собирается. Как месячный срок заключения к концу подходит, он новый вексель в суде предъявляет – Цыганов даже из камеры не выходит. Три уже предъявил, а сколько ещё в рукаве осталось – Богу весть! Кто кого переупрямит – время покажет.

– И вот тут на первых ролях оказалась жена? – предположил Владимир Андреевич.

– Не совсем. Хоть всё и на неё переписано, но дело-то делать надо. Юлия Егоровна Цыганова – баба, извините за прямоту, вздорная и глупая. Сама из крестьянок. Бывший помещик её пятнадцатилетнюю обрюхатил. У другой бы вся жизнь под откос, но не у этой. Старый барин свою жену выгнал и в открытую зажил с дочерью бывшего крепостного, которая ему во внучки годилась. Вот как приворожила. Потом появился Лев Цыганов – помоложе, приятной наружности, образованный, а главное – богатый. И решила Юлия, почти как в сочинении господина Пушкина, что хватит ей быть помещицей, пора стать миллионщицей. Бросила она своего старика и упорхнула с новым возлюбленным, только её и видели. Взял её Цыганов в жёны с дочерью и с дурно пахнущей репутацией, а свою благоверную, как и помещик, выгнал. И этого околдовала. Чем только она их приманивает? Зажила новоиспечённая госпожа Цыганова широко, как и муж: наряды, званые обеды, выезды на тройке лошадей к подружкам в гости. Теперь по Москве ходит только что не в трауре, да Золотова ругает. Хотя не ходит – как выезжала широко, так и продолжает, на тройке в прекрасном экипаже.

– Может у Цыганова со Золотовым из-за неё вражда началась? Может что-то было этакое, раз она на мужчин так магнетически действует? – предположил неожиданно появившийся из-за ширмы Матвей Никанорович, о котором собеседники забыли.

– Ты? Ты здесь всё время сидел? – Морозцев хлопнул себя по колену.

– Да, – просто ответил доктор. – Вы пришли, а я за ширмочку на диванчик переместился. Любопытнейшая история, Савелий Трофимович. Беседуйте, беседуйте, а я с Владимира Андреевича иголки сниму – достаточно для первого раза.

Захаров невозмутимо доставал иглы и складывал их в свой саквояж. Филатов даже не дёргался, на его лице застыла полуулыбка. Наконец весь инструмент был спрятан. Сыщик аккуратно, прислушиваясь к себе, сел на кушетку. Повернулся влево-вправо, чуть наклонился. Боли не было. Он удивлённо покачал головой, вздохнул и резко поднялся с такой решительностью, будто нырял в ледяную прорубь. Ничего. Только приятная истома в мышцах, да небольшая скованность в пояснице.

– Вы, господин Филатов, от резких движений воздержитесь. Также поостерегитесь находиться на сквозняках, спину держите в тепле. Не допускайте для неё температурных контрастов. Понимаю, вы сейчас наверху блаженства, но недуг никуда не делся. Неприятные ощущения вернутся, поэтому завтра процедуру надобно будет повторить, – Матвей Никанорович привычно инструктировал больного, с удовольствием наблюдая, как человек не может поверить в чудодейственный эффект его лечения. – И, само собой разумеется, никаких нагрузок на спину: тяжести не поднимать, долго не ходить и не стоять, при первой возможности присаживайтесь, а лучше принимайте полулежащую позу.