– Страх, смешенный с гневом, часто приводит к глупым поступкам. Опусти клинок, король.
– Она – человек! – выкрикнул он, дыхание сбилось. – Она не должна страдать из-за ваших ошибок, из-за ваших игр!
– Она уже страдает, – едва слышно отозвалась Катерина. – Сны терзают её. Она видит то, чего не должна видеть. Слышит голоса, которые принадлежат не ей. Ты сам видел, Арслан. Это не случайность. Это – след.
Взгляд голубых глаз, светящихся злостью, метнулся на полубогиню.
– Делаешь всё, лишь бы спасти сестру, да? – горько усмехнулся король. – Почему я не могу сделать тоже самое для своей?!
– Напомните тебе, что ты готов был отдать Фьори под нож, лишь бы защитить Ивэлин? Ты уже однажды попытался спасти свою семью, посмотри, чем всё обернулось!
– Обвиняешь меня?! Фьори – королева Эстериона! Она была предназначена для этой жизни, но моя сестра – нет!
Ксантр, всё это время молчавший, наконец поднялся с места. Комната, казалось, притихла, подчиняясь его присутствию.
– Ты ошибаешься, Арслан, – спокойно начал он. – Никто не «предназначен» для страдания. Ни твоя сестра, ни Фьори, ни кто-либо иной. Амария выбрала оболочку не исходя из того, сколько страданий ждёт впереди. Она искала ту, что будет сочетать в себе любовь и ненависть. Два сильных чувства, глубину которых может понять лишь тот, что любил и ненавидел так сильно, что готов был уничтожить. Фьори любила. Любила так, что предала. И ненавидела так, что готова была умереть. Её чувства не укладываются в простые человеческие рамки – в этом и была её сила.
Ксантр прикрыл глаза, втягивая воздух, пропитанный ароматом воска и бумаги.
– Фьори была идеальной оболочкой. Стань она богиней, Аксель бы ни за что не смог ей противостоять, – улыбка скользнула по лицу бога, когда он осознал глубину мотивов своей сестры.
Амария действительно всё продумала: спрятать сердце могущественного создания в своей будущей оболочке, в той, кого полюбит сам бог Войны. Было бы разумнее рассказать обо всём Фьори и не оставлять её в одиночестве разбираться во всём. Сделай богиня это, ошибок удалось бы избежать. Но теперь не имело смысла сожалеть о прошлом. Боги не всемогущи, они ошибаются… Вот только эти ошибки имеют непосильную ношу.
– Если ты действительно хочешь спасти Ивэлин, – продолжил бог, – не мешай ей сделать выбор. Потому что, в отличие от тебя… она уже чувствует, куда должна идти.
Король стоял, не отвечая. Меч всё ещё был в руке, но теперь казался неуместным, лишённым веса. Лишь дыхание давалось с трудом – как у человека, которому только что показали истину, слишком близкую к сердцу, чтобы принять сразу.
Когда в тебя никто не верит, перед тобой открывается два пути. Один – раствориться в тени, стать незначительным, как того хотят остальные, исчезнуть, уступив собственную жизнь чужим ожиданиям. Второй – это восстать против их неверия, доказать не просто свою ценность, а показать им, как сильно они недооценили тебя. Не за то, кем ты мог быть, а за то, кем ты всегда был.
Аксель с самого детства ощущал холод их взглядов. Ему не было отведено места среди богов, несмотря на его происхождение. Никто не считал его равным, никто не осознавал, что в нём скрыта мощь, о которой они и не подозревали. Он был всего лишь сыном Эйтры и Хаоса, чьё рождение само по себе было отклонением от нормы. Глаза богов скользили мимо, избегая встречи с ним. Он был тенью – слишком незначительным для их внимания и слишком опасным, чтобы позволить себе увидеть в нём нечто большее.
