На заводе наша помощь практически не потребовалась. Гранитную плиту основания и обелиск – подняли в кузов погрузчиком. Нам только и осталось, что подложить под них деревянные прокладки.
Через пару часов мы приступили к установке памятника. Для ускорения работ мы взяли еще пару студентов-«сталеваров». Их оказалось в избытке, и они простаивали на погрузке мусора.
К обеду усилиями «сталеваров», и под нашим руководством, памятник стоял на бетонном основании. Оставалось уложить несколько гранитных плиток по бокам, когда к Петровичу быстрыми шагами подошла перепуганная работница из мастерской по изготовлению венков. Озираясь по сторонам она что-то шепнула ему на ухо. Петрович изменился в лице.
– Да ты что! – ахнул он, поджав губы.
– Пацаны, вы тут закончите сами. Я отойду ненадолго, – сказал он с тревогой в голосе и ушел с работницей.
Мы с Колей неспешно уложили на подготовленный раствор пару оставшихся плиток гранита и аккуратно вытерли все мокрой тряпкой. На полированных поверхностях темного гранита нельзя оставлять даже малейших пятен цемента.
Закончив работы мы вымыли инструменты и собрались уходить, когда к памятнику подошел мужчина грузинской национальности.
Он тихо поздоровался, и с печалью погрузился в размышления. Греметь инструментами в такой ситуации было неудобно, и мы продолжили стоять рядом с ним.
– Пусть тебе, мама, будет хорошо и спокойно лежать здесь, – мужчина трогательно поцеловал портрет мамы на гранитной плите.
Он помолчал. Еще немного постоял и подошел к нам.
– А вы с Петровичем работаете? – утвердительно спросил он, – Молодцы, хорошо все сделали. Мне Петрович сказал, что памятник сегодня будет готов, я и приехал. Спасибо.
Памятник действительно получился хороший. С точеными балясинами из темного гранита, он выглядел изысканно и дорого.
– А где он сам? Мне надо рассчитаться за работу. У меня самолет через три часа, – мужчина достал из кармана завернутый в бумагу пакет, судя по всему, с деньгами, – Здесь вся сумма. Аванс я учел и, как мы договаривались, добавил на установку.
– Петрович отошел ненадолго. Может в бытовку, или к себе в мастерскую, – подсказал я мужчине, где найти мастера-гранитчика.
– Нет, там его нет. У вас все закрыто, – развел руками мужчина, – Ну, ничего не поделаешь, жаль, что сам не смог его поблагодарить. Вы ему от меня спасибо передайте и деньги за памятник. Вы ведь вместе работаете? Тебя как зовут? – обратился он ко мне.
– Меня – Миша.
– Ну, вот и хорошо, Миша. Деньги для Петровича я тебе отдаю, – грузин протянул мне пакет с деньгами, и я положил его в карман брюк.
Он постоял еще немного возле памятника и перекрестился. Потом достал из кошелька сто рублей и протянул Коле.
– Это вам, ребята. Помяните мою маму.
Коля в недоумении взял деньги и, когда мужчина ушел, радостно скривил губы в комичной улыбке.
– Вот те на, Майкл! Да тут денег на неделю в кабаке с танцами хватит его маму помянуть. Мы так и сделаем. Деньги надо взлохматить. В Африке есть такой обычай – веселиться на похоронах.
Мы взяли сумки с инструментами и отправились в бытовку. Время подошло к обеду и хотелось есть. Но наша «столовая» оказалась закрыта. Мы оставили возле двери инструменты и пошли на поиски Петровича, чтобы передать ему деньги за памятник.
Мастерская, где он пилил гранитные и мраморные плиты, на удивление, тоже оказалась закрытой. Мы стояли в нерешительности, когда, как из-под земли, появился Иван Спиридонович. Он, видимо, был на заднем дворе.
