Потележив ещё минут несколько, оперативники остановились на самом безопасном для них, законном и в тоже время на реальном варианте. На санкционированном вторжении.
В зале Ковальчук подмигнул Майе.
– Вода минеральная есть? Негазированная только. Маленькую бутылочку мне.
– Шесть пятьдесят. «Суздальская».
– Я, может, ещё к вам загляну.
– Заглядывайте, – продавщица вовсю кокетничала.
В настоящее время у Юры было чересчур много проблем. В том числе и на женском фронте.
Все они одинаковые! Весь мир – бардак!
Ковальчук растолковал «гэбээровцам» оперативный замысел. Ждать, сказал, придётся не меньше часа. Он специально реально сказал, чтобы потом парни не дёргали каждую минуту.
А Маштаков пусть побегает, ноги побьёт, это ему не в прокурорском кабинете заседать.
– Задержание кому пойдёт? – делово поинтересовался старший группы быстрого реагирования.
– Да берите себе, нам это в зачёт не идет.
У их отделения один показатель, – чтобы как можно меньше нераскрытых убийств и сто одиннадцатых четвёртых[36] оставалось.
Юра курил и размышлял: «Вот выйдет поганка, если за то время, когда я первый раз бегал на телефон, Фадеев успел сделать ноги. Через чердак… дом-то с чердаком. Или через балкон – в соседнюю квартиру. Сломаем дверь, а там пусто. Потом – жалобы, по прокуратурам затаскают».
Но получилось по-другому. Сработал четвёртый, непредусмотренный вариант. Через полчаса у Витальки сдали нервы или, поддав ещё, он просто утратил бдительность. На дежурный, от скуки стук он нежданно открыл дверь. Моментально его скрутили. Минуту спустя он сидел в машине в наручниках, орал в голос.
Возбуждённые, довольные милиционеры усаживались в «УАЗике».
– Слышь, Вить, тормозни у магазина, – попросил Ковальчук. – Сигарет куплю.
Маштаков ещё в прокуратуре был, санкцию на обыск пробивал, когда Ковальчук позвонил. Следователь Максимов, молодой улыбчивый парень, передал трубку.
– Вас.
– Всё! Взяли Фадеева! Не надо никаких обысков! – голос Ковальчука вырывался за пределы мембраны, Михе даже трубку пришлось от уха подальше убрать.
Постановление (дважды следователем по указанию надзирающего прокурора переделанное) он всё равно у Коваленко санкционировал. Основания-то не отпали. Одежду и обувь Виталькину, в которых тот был во время убийства, надо искать. Да и так, для расширения кругозора, для наступательности стоит в квартире пошерудить. Судимый же оружие имел. Кстати, а недостающую часть двустволки – цевьё – искать не надо, что ли?
– Затупят мрошники, сам съезжу, – заверил Маштаков следователя.
Потом они вдвоём двинули в милицию – с доставленным разбираться.
Фадеева Миха представлял другим, с причёскою. А этот сидел стриженный, с неожиданными ямочками на красной морде.
Оперативники уже успели ему накинуть по сути дела. Старший опер Петрушин угрожающе раскачивался над Виталей, пыхтя сырой сигаретой.
Фадеев находился под общим наркозом. Абсолютно невосприимчивый к фактам и тем более к формальной логике. Он мотал башкой:
– Не-е, ребята, я её не убивал… что хотите делайте…
– А кто? Кто тогда?!
– Московская мафия… приезжали на «Мерседесе»…
Разговор предстоял долгий. Витальке надо было дать полностью протрезветь, чтобы его как следует отходняк заколотил.
Петрушин довольно улыбался:
– Михаил Николаевич, а вон в коридоре и Петров стоит.
Маштаков, когда заходил, не обратил внимания на унылого парня, который маялся перед дверью в сорок девятый кабинет.
