В предчувствии апокалипсиса - страница 26

Что касается каких-либо оценок и характеристик, я воздержусь. Научен горьким опытом.

B. C. Когда вы пришли в журнал «В мире книг», что из себя представляло это издание и почему вдруг захотелось переменить его название?

А. Л. В те годы, когда я пришёл в редакцию журнала «В мире книг», это было издание аннотированных заметок о новых изданиях. И названия типа «В мире книг», в «Мире животных», «Журналист», «Работница», обезличенные и как бы беспартийно-идеологические, без внутренней смысловой нагрузки, были в моде. Хозяин тогдашней цековской идеологии любил всё обезличенное, без ярких персон. Рассказывают, что он ездил со скоростью не более шестидесяти километров и во всякую погоду носил калоши, как бы чего не случилось…

Как тут было не сменить название, время уже позволяло идти путём перемен.

B. C. В шестидесятые годы прошлого века «во весь голос» заявила о себе «деревенская» литература. И судя по тому шуму, который вокруг неё происходил, мы вправе были ждать от авторов этого направления каких-то больших художественных открытий. И они, эти открытия, вроде бы даже происходили. Не стану тут перечислять фамилии известных всем авторов и названия их произведений. Скажу лишь, что меня вот уже многие годы не покидает ощущение какого-то разочарования. Почвенническая литература, констатировавшая совершавшуюся гибель русской деревни, как мне кажется, не выработала пути выхода из кризиса, не подсказала их, не укрепила нацию духовно. Она не оказалась той нравственной, духовной опорой, которой была сразу после войны и продолжает оставаться сейчас военная литература. Как вы считаете, верны ли мои ощущения? Не кажется ли вам, что этот путь в литературе оказался вроде бы в какой-то мере ложным и закончился ничем? Просто это направление в литературном процессе тихо сошло на нет, умерло, будто его и не было.

А. Л. Видите, вы сами описали всю ситуацию, и я могу только с вами согласиться, выразив сожаление о напрасно затраченных духовных усилиях талантливых людей, загнанных в литературно-критический «обезьянник» (оскорбительное словечко из милицейского сленга).

Вы правы, эта идеологическая «диверсия» не могла не привести к пропасти, к смерти.

B. C. Вот уже шестнадцать лет существует Международная премия имени М. А. Шолохова. Вы один из её создателей и вдохновителей. Как вы оцениваете текущее состояние нашей отечественной литературы? У вас есть свои наблюдения, выводы, оценки, касающиеся современного литературного процесса. Кто из молодых писателей вам наиболее интересен?

А. Л. У вас что ни вопрос, то глобализация… Хорошо, что премия есть, хотя поддерживать её на плаву крайне трудно. Мы – русские писатели, стоящие на стороне великого Шолохова. Нас ничто не поколебало и не может поколебать в оценке его творчества. Им не удастся отнять у нас великий «Тихий Дон», сколько бы химер они ни изобретали.

Конечно, Солженицын со своей мировой диссидентской популярностью усилил антагонизм против Шолохова, но не одолел, не превысил, несмотря на то, что такие писатели, как Распутин и Астафьев – духовные выпестыши Шолохова, кинулись в объятия диссидента и врага нашего гения. И жаль, ибо нынешняя литературная поросль не очень разборчива в выборе своих учителей.

B. C. Чем грозит литературе её коммерцилизация? Как это влияет на читателя, на духовное и культурное состояние российского общества?