Так и крутилось инертное колесо дней и лет, навязывая ей привычку к тому, что есть.
И всё-таки судьба – словно в награду за покорность – сверкнула звёздным светом именно на этих складах, в этом распорядке привычной работы, однообразие которой разбавляли танцы в клубе или на танцплощадках. Душевный лад с подругами и успех среди военных расцвечивали для неё серый фон малопривлекательной повседневности в цветной.
За городом закрепилось назначение крупной железнодорожной станции, но к пятидесятым годам он основательно оснастился воинскими частями, что бесспорно обогатило его. Как правило, жёны офицеров, прибывшие на восток из западных городов, имели высшее образование, среди них было много врачей, учителей, музыкантов. Совсем не случайно дети военных зачастую составляли элиту в школах: они выгодно отличались от других детей воспитанностью, интеллектом, особым миром увлечений. Город очень изменился с появлением воинских частей, именно в те годы превратился из станции «Куйбышевка-Восточная» в Белогорск.
…Летние лагеря располагались сразу за окраинными домами, в поле. В городе для воинских частей отводились большие территории, на которых полным ходом шло строительство «внутренних» зданий: клубов, казарм, столовых. Вечерами устраивали танцы, и местные девушки были, что называется, нарасхват.
Лидины романы отличались яркостью, с непременным предложением выйти замуж, но за этим следовала неизбежность отъезда, и тогда она себе признавалась, что не готова к столь резким переменам в судьбе, да и не влюблена настолько, чтобы решиться на них. Природная робость и внушённое отчимом чувство неполноценности, бесконечное понукание ею со стороны родителей в разруливании бытовых вопросов приучили быть осторожной и не совершать рискованных поступков: так спокойнее.
Однако со временем она изменилась – стала понимать, что пора подумать о себе. Хотя бы потому, что никто о ней не думал иначе, чем как об источнике дохода. Конечно, с ней родителям было легче: и на себя зарабатывает, и детей помогает содержать. Покорность семейному раскладу делала её удобной дочерью – и отчим не хотел, чтобы она замуж выходила, роняя дежурную фразу, как только такой разговор заходил: «Это всегда успеешь!». Но постепенно, с возрастом, зависимость от семьи стала её угнетать, и всё чаще появлялись мысли-мечты обустроить свой угол.
Однажды в мае на работе она, привычно распевая, выметала с площадки мусор метлой и вдруг услышала:
– Кто это так красиво поёт?
Обернулась и замерла от неожиданности – перед ней стоял тот самый лейтенант, который лишил её покоя… несколько месяцев назад, с той поры, как появился в «городке». Так называлась эта территория складов, огороженная высоким серым забором с вышкой для охраны. Он приводил периодически сюда солдат для срочной работы: копали дни напролёт внушительную по размаху и глубине яму для водоёма – на случай пожара намечалось строительство водохранилища. Ребята, с которыми нужно было ей работать, едва завидев её, начинали подмигивать, говорить комплименты, но это всё для молодой, привлекательной особы было делом привычки, а вот их командир… «Строгий такой!» Как в песне, поразившей меня сходством с маминой историей любви, – словно автор подслушал её эмоции по этому поводу. Удивительно восторженно и одними и теми же словами она его описывала мне всегда: «красивый, высокий, стройный… с синими глазами, белокурый – с лицом, как у артиста, только очень серьёзный»
