– А куда мы едем, чичероне? – аккуратно, на ушко спросил Сергей.
– Справился, стало быть, с приступом брезгливости? – засмеялась шерп и ответила ему тем же заговорщицким тоном, – угостишь меня мороженым? Самым вкусным в Европе… По два с половиной евро за шарик. А я в награду расскажу тебе одну притчу и одну историю из жизни. Хочешь?
– Договорились. Только при условии, что ты съешь четыре шарика.
– Коварный! И заболею ангиной, чтобы меня сняли с пробега, и тебя не ругали больше, а только хвалили и поощряли твои капризы, синьор помидор? Не дождёшься. Так вот, слушай. Сначала история из жизни. Поучительная. Одна моя знакомая журналистка записала в друзья в социальной сети некоего известного общественного деятеля из Иерусалима. Наяву его она никогда не видела, израильской тематикой по работе не занималась, еврейской крови в её жилах не было ни капли. Однако его выступления в поддержку России и взвешенный анализ некоторых международных проблем ей импонировали. Проще говоря, его посты было интересно читать! Что такого? Но буквально на следующий день её из друзей удалил коллега, собственный корреспондент её телерадиокомпании в Тель-Авиве, с кем ещё на родной земле был съеден вместе пуд соли. Чуть погодя – знакомый театральный режиссёр, чей театр и сценические постановки она многократно поддерживала положительными отзывами. И тому, и другому в личных сообщениях она задала вопрос, мол, ребята, что случилось? Ответа не дождалась. Спустя некоторое время в той же социальной сети она получила приглашение на лекцию этого деятеля из Иерусалима и крепко задумалась – идти или нет, коль скоро интерес к нему рвёт более устоявшиеся связи. Как ты думаешь, что было дальше?
– Даже представления не имею… На её месте я бы посоветовался.
– Она так и поступила. Обратилась к близкому ей человеку, который в этот момент находился далеко от неё, работал в нашем посольстве в одной из среднеазиатских республик. Он навёл справки. И в результате она получила чёткую рекомендацию: сохрани нейтралитет, дабы не огрести в чужом пиру похмелье. Дело было в конфликте кланов, у умнейшей нации с этим сложно.
– Это кульминация, – режиссёр поднял глаза на любителя футбола, что обрадованно проорал что-то в мобильный и двинулся к выходу – А развязка? Если бы я снимал об этом фильм, логично было бы её другу вернуться домой и стать министром культуры. А ей – госпожой министершей. И заставить их всех локти кусать… Поздно, Соня, пить боржоми, когда почти отвалились.
– Мораль той басни такова… Увильнув от мероприятия с израильским политиком под благовидным предлогом, она ничего не потеряла в его глазах. А бывший коллега её и коллега твой потеряли куда больше. Они показали свою заносчивость и недальновидность, потеряв её расположение. Ни слова больше в рецензиях, ни слова больше в корпоративных контактах к вящей их пользе она не произнесла. Это – на поверхности. А по сути, если человек не понимает, почему им не довольны, не объяснить ему, не попробовать сразу устранить недоразумение – это свинство. Это – наказуемо. Даже героине «Чучела»[17] её одноклассники предъявили обвинение в предательстве, прежде чем начать бойкот. Но у неё хватило гордости не начать оправдываться.
– Дети более жестоки, чем взрослые. Они не идут на переговоры, – ему показалось, что из открытого окна римского автобуса дохнуло промозглым московским октябрём, – а оправдываться – признак слабости. Это правда.
