- Что-то в этом роде. Он не любит слабаков. И всегда говорит правду, даже если она может оказаться болезненной. Таков его принцип.
Я почувствовала, что спортивная кофта в области груди промокла. Пряник начал пускать слюни. Странный кот, но милый.
- Просто будь собой, Эмилия. И тогда всё сложится, как надо.
Когда в небе расцвел вечер я переместилась в свою комнату. Ане нужно было куда-то уехать. Мое одиночество скрасил Пряник. Он развалился на моей подушке, свернувшись большим черным пушистым клубком.
Я думала о Гере, о том, что случилось в доме Атамана. Что будет дальше? Басманов чётко заявил, что моему брату не поздоровится, если он решит вернуться. И что это получается? Гера навсегда исчезнет из моей жизни? После того, что он устроил я злилась на него. Сильно. До слёз. Но Гера всё-таки мой брат. Дурак. Но брат же.
Крепко зажмурившись, я плотно сжала губы, не позволяя себе расплакаться. Слёзы мне уж точно ничем не помогут. Притянув колени к груди, я вжалась в них лбом. Всё наладится. Нет. Всё обязано наладиться.
Внезапно в окно моей спальни заглянули яркие блики фар. Я выпрямилась и увидела, что прямо у входа остановилась машина. Через несколько секунд из нее вышел Захар. Тяжело опираясь на трость, он зашел в дом. Пряник, дёрнул ушами, проснулся, вскочил и выбежал из комнаты. Неужели почувствовал хозяина? Мне всегда казалось, что кошки – существа вольные, не признающие привязанностей.
- Захар тебя видеть хочет, - в дверном проеме спальни возник Федя. – Я тебя проведу.
В кабинете у Басманова витал густой аромат трав. Его было много, но он не кружил голову, не дразнил носоглотку. Я далеко не сразу словила себя на том, что всё глубже и глубже вдыхаю этот запах. Он обволакивал меня, будто бережено забирал в свой уютный кокон. Я почти закрыла глаза от мимолетного удовольствия, когда услышала позади себя тяжелые шаги, что чередовались с тихими глухими ударами трости.
Когда Басманов вошел в кабинет, мне вдруг почудилось, что пространство резко сузилось. Вот эта совершенная уверенность в себе и какая-то природная мужская сила духа буквально затопили собой каждый уголочек кабинета.
Я неловко кивнула в знак приветствия. Басманов проигнорировал это, и хромая подошел к своему широкому письменному столу. Сел и приставил трость к креслу. Я потопталась несколько секунд и села на стул без спинки, что был расположен прямо напротив стола. Позади меня не было никакой опоры, и я вдруг почувствовала себя абсолютно незащищенной.
Я пыталась мысленно ответить себе на вопрос: зачем Басманов вызвал меня к себе? Чтобы извиниться за дневной разговор? Это уж вряд ли. Не похож он на того, кто о чем-либо сожалеет. Узнал какие-то новости о Гере? Внутри меня всё напряглось. Я стиснула пальцы на коленях. Ногти впились в кожу через ткань спортивных брюк. Стало больно. Но эта боль отрезвляла.
Басманов расслабленным ленивым движением выудил из внутреннего кармана пиджака небольшой глянцевый портсигар. Вытащив из него сигарету, мужчина подкурил, а портсигар небрежно бросил на обложку кожаного блокнота. Немаленькое пространство кабинета заполнил аромат никотина.
- У тебя привычка такая – раздирать собственные колени? – вдруг спросил Басманов и расслабленно откинулся на спинку кресла.
Мои пальцы тут же инстинктивно разжались. Дурацкая и не совсем адекватная привычка. Не знаю, почему я иногда царапаю кожу на коленях. Это явно что-то нервное.
