В семье не без урода - страница 14

– Сергей, да хватит уже! – мама становилась нервной – Прекрати! Уже время спать, я устала!

– А что хватит?! – распалялся отец – вон, Юра пойдёт в Суворовское училище, а этот вон что?!

– Да не Юра он, оставь ты уже его в покое и меня не нервируй!

– Нет, подожди, а в чём я не прав?!

– Сергей, хватит!

– А что вот ты предлагаешь, Юля? Отмазать детоцку пусть дальше по кайфу живёт за мой счёт? Я, – заорал папаша, повернув ко мне выкаченные в бешенстве, до которого он сам же себя довёл на ровном месте, глаза – Я ненавижу халявщиков! И ты на халявку жить тут в моём доме не будешь, понял?!

– ДА СЕРГЕЙ!!! Ярослав, живо иди в свою комнату!

– Тут нет его комнаты! Тут есть моя комната, а его тут – только та кучка, что он оставил вот там за огородом в домике с высокой крышей!!!

Вообще, мой отец был самым лучшим папой на свете – первые две недели, которые следовали за его выходом из запоя: он покупал мне всякие игрушки, разрешал есть сладостей, сухариков и чипсов, сколько я хотел, разрешал играть в компьютер сколько влезет и не наезжал на меня. Запои, а следовательно выходы из них случались у него регулярно, но не часто – обычно один был зимой, а ещё один следовал летом или осенью. Остальное время он либо не очень замечал моё существование, что меня устраивало, но иногда он начинал меня пытаться учить жизни, нудно, скучно, постоянно повторяясь, кашляя, вставляя огромное количество слов-паразитов. Время от времени он срывался на немотивированную агрессию, которая наступала у него так же резко, как у нормальных людей наступает позыв к калоизвержению. Короче, мой отец был типичным нормальным русским мужиком.

Впрочем, благодаря нему я выработал в тот вечер первую в своей жизни далеко идущую цель – и что немаловажно, достиг её – не пойти служить в армейку. Этот момент, в общем, я и считаю началом своей сознательной жизни.

Мои родители развелись, когда мне было 15 лет. Развод был долгий и мучительный, сопровождавшийся ежевечерними скандалами, драками, обливанием друг друга чаем и битьём посуды. Отец не пил, он бухал – и надо сказать, что пока у родителей было как бы всё нормально, он себя сдерживал и вёл себя относительно прилично, насколько это вообще уместно говорить про запойного пьяницу. Но во время развода он в запоях, следовавших один за другим, он терял остатки человеческого обличия. В его комнате смердело бомжом. Он сжигал посуду на плите. Приползая откуда-нибудь в полубессознательном состоянии, имел фингалы под глазами. Выходя из запоев, он со скандалами требовал у продолжавшей работать в их магазинах матери денег – на новые бизнес-проекты. Работать – это было как-то не его. Он и прежде всегда ездил исключительно “по работе”, но никогда – “на работу”.

День его в прежние времена выглядел так. Ближе к полудню, напившись кофе и наевшись варёных яиц до отвала, он, довольно порыгивая и разговаривая по мобиле современной , садился в джип сверкающий чёрный Mitsubishi Montero Sport с мотором v6 – три литра, салоном кожаным и комплектацией – охренительной и уезжал – в загадочное для всех окружающих “по работе”. Время от времени он не забывал мне напоминать, что ненавидит халявщиков и моё в этом доме – только кучка, которую я оставил в туалете (или в домике с высокой крышей за огородом – если дело было на даче). Ещё он угрожал, что меня он не упомянет в завещании, а всё отпишет Руслану – моему брату. Не от того, конечно, что он так сильно любил Руслана – просто брат мой был ещё маленький, и его ненавидеть было не так сподручно, как меня. Ну, а себя мой папаша мыслил, видимо неким графом, маркизом, лендлордом, который жалует и лишает, казнит и милует. Впрочем, однажды один из магазинов родителей пришли и отжали бандиты – и расследованию сего инцидента больше всего противостоял именно отец.