Когда рядом находится много типов, возникает желание сравнить, увидеть недостатки и преимущества. Везде находились изъяны, но авторы оставались довольны своими творениями и решили ничего не менять.
Как уже сказано, неизвестно было богам к чему приведёт их задумка, но очень любопытно стало наблюдать за экспериментом. Но и боги ценят время – чтобы ограничить опыт и понять разумность созданий, ввели они одну данную, оповестив о ней все сотворенные миры: для сохранения жизни своего мира необходимо оберегать дерево.
Я сейчас, как и всё человечество, не помню которое. Если первые поколения людей прекрасно знали об этом, то последующие не только забыли, но и, возомнив себя «вершиной творения», стали игнорировать эту условность. Не ради жизненных нужд, а по прихоти и веселья уничтожаются деревья, и не единицами, а целыми лесами.
Скоро, очень скоро доберутся пилы до заветного ствола. Вздрогнет крона, заплачет листопадом, и под этот плач, заглушаемый визгом пилы, загубят люди и свой мир, и миры других творений, подведя под экспериментом итоговую черту.
…
– Что же получается, совсем не трогать деревья? – спросил слушавший старичка лесоруб, – Ждать, когда высохнет и уже после этого пилить?
Помолчал дедушка. Посмотрел на небо синее, на речку тихую, погладил взглядом листву да траву зелёную.
– Ты, дружочек, цветы для букетов в оранжереях и на клумбах выращиваешь, уход должный обеспечиваешь, чтобы в срезке стояли дольше и глаз радовали не один день. Ведь полевые и лесные цветы, вольные, денёк постоят и разлагаться начинают. Так и деревья. Да и вопрос себе задай прежде, чем мотор у пилы заводить и топор заносить: ты ли сажал да растил? Много ли пользы принесёт зря загубленное?
Молчал лесоруб. Молчали сосны, стоящие над рекой, как на параде. Застыли в молчании облака. Из глубины леса прилетел голос кукушки: «Ку-ку. Ку-ку».
– Хорошо с тобой, сынок, но пора мне, – погладил собачку дедушка, – А на прощание послушай.
Кукла
Работал я садовником в большом зажиточном доме. Целая усадьба, а не дом. Красивая, я бы даже сказал, роскошная, но умеренно, без вульгарности. Много на участке деревьев, кустарников, цветов – видимо – не видимо. Все названия перечислять целый час, а то и два.
Каждое моё утро начиналось любованием сада. Хоть и забот невпроворот, но общий вид и частности завораживали. Сверкая каплями росы, разноцветные клумбы и «малахитовые» кроны искрились в лучах утреннего солнца. По небольшому пруду чинно скользила пара белых лебедей. Фонтан в глубине сада ещё дремал. Включать его полагалось в восемь утра, когда хозяин с хозяйкой и дочуркой семи лет собирались в беседке для завтрака.
До этого времени мне нужно было успеть привести в порядок главную аллею и выходящие к пруду дорожки. Дело это было необременительным, так как праздники в усадьбе устраивались нечасто, а редкие немногочисленные гости не мусорили. Замести в трёх-четырёх местах, полюбившихся пылью, и освежить асфальт водой – все утренние дела.
Ближе к обеду, когда хозяйка с дочкой, проводив отца семейства на службу, сами уезжали в город, позволялось проводить шумные работы: стричь газоны и, если необходимо, заниматься ремонтом…
Да речь сейчас не о быте усадьбы и не о жизни всей семьи, а об одном занятном случае.
Хозяйская дочурка хоть и занималась большую часть дня с разными репетиторами и воспитателями, всё же оставалась ребёнком. Как свойственно её возрасту, игра с куклами составляла весь досуг. Был для этого выделен уголок в саду, где в уменьшенном размере стояла копия усадьбы. Самой главной во всех сценах игры была, конечно же, сама девочка, а второй по занятости – кукла-горничная.
