– Сейчас ты увидишь дряхлые оливы и камень, на котором сидел Христос…
Я вдохновлялась воспоминаниями первой своей экскурсии по тернистому пути Христа, Катя же шла молча, наверное, удивлялась болтливости мамы. Она, по натуре своей интроверт, на прогулках по Израилю чаще хранила молчание, не отвечала на мою восторженность.
Нам не повезло: на закрытых воротах Гефсиманского сада висела табличка на иврите, извещавшая о чем-то (нашего знания языка не хватило на перевод). Может быть, был выходной день. Словом, на воротах висел замок, а посетителей не было. Нет, пожалуй, один молодой парень стоял невдалеке и следил, как мы рассуждали, что делать: сразу идти обратно по пыли и жаре или сесть где-нибудь под деревом передохнуть и выпить водички из взятых с собой бутылок. Как говорится, у нас с собой было.
– Не могу ли я вам помочь? – спросил он по-английски, обращаясь к Кате.
– Чем вы нам можете помочь? Сад закрыт. Вы знаете, где можно перелезть через забор?
Он засмеялся:
– Знаю, но вы не полезете, наверно? Я могу вам показать Масличную гору и достопримечательности. Вы откуда? Живете в Иерусалиме?
Мы с дочерью посмотрели друг на друга: «Пусть покажет».
Катька честно ответила, что мы живем в Холоне, здесь мы в гостях, чтобы он не думал, что нас никто не хватится, если вовремя не вернемся.
– А Вы здесь живете?
– Да, я живу в соседней деревушке, а учусь в Иерусалимском университете.
Парень был арабом, а деревушка у вершины Масличной горы, как мы прочли в путеводителе, была арабской.
– А кто ваши родители? Расскажите о себе, – попросила Катя.
И парень поведал историю своих многочисленных сестер и братьев и относительно интеллигентных родителей, кажется, отец его работал в школе. Мы тем временем по самому солнцепеку поднимались в гору. Подъем был хоть и не очень крутой, но по жаре идти по выжженной земле было не слишком приятно. Первым шел наш провожатый – без головного убора белолицый и черноволосый абориген. За ним следовала Катюша, поскольку ей он и рассказывал по-английски всякую всячину из арабской жизни. А я тащилась в арьергарде, чертыхаясь про себя: зачем мы ввязались в авантюру и полезли вверх по склону? Обрывки фраз изредка долетали до меня, а иногда Катька громко сообщала наиболее интересное.
– Мама, он нам хочет показать пещеру, где жил Лазарь.
– Лучше бы мы отдохнули и перекусили! Черт с ним, с Лазарем.
Молодежь вняла мольбам старушки, и мы, наконец, присели на колючки (другого покрытия на земле не было), вынули лепешки и воду. Парень отказался, сказал, что не ест в дороге.
На противоположном склоне холма можно было отчетливо видеть мечети и соборы Старого Иерусалима.
– Какая красотища! Потом будем вспоминать, как мы ползали по Масличной горе, да?
– Представляешь, что бы нам заявила Маринка, если бы увидела одних с арабом около арабской деревни?
– Так мы идем смотреть пещеру внутри? Вот она.
В склоне между сухих веток, если их разгрести, видна была небольшая дырка – вход в древнюю пещеру, ровесницу Христа. По преданию в ней лежало тело Лазаря перед вознесением его на небо. Недалеко есть женский монастырь святого Лазаря.
– Не бойтесь, у меня фонарик есть, там не страшно! – наш провожатый был полон решимости показать кости и черепа, сохраненные тысячелетиями в месте, известном немногим. Мы посмотрели друг на друга, потом на парнишку, подумали…
– Ну уж нет, туда мы ни ногой! Катюшка, хватит экзотики, нас израильтяне не поймут, не только Регинка, но и Элла.
